- Привет, братец. Чего столбом стоишь? - хитро улыбалась Марфа, - Алёна ко мне пришла, угощение тоже готовит.
- Да и я не просто так пришёл, Федот Андреевич, - в первый раз обратился к нему по отчеству друг, - хотел бы сватов прислать к сестре твоей, Марфе Андреевне. Что бы осенью, честь по чести, нам пожениться.
- Да я не против, - сказал, чинно усаживаясь, юноша, глава семейства, - надо еще и у барыни спросить позволения.
- Завтра отцу скажу, он с приказчиком обговорит, а там, и Екатерина Алексеевна решит.
- Так и договорились. Ну а насчет приданного я с отцом твоим поговорю да со сватами.
- Спасибо, - и Федота обняла и расцеловала раскрасневшаяся сестра.
- Спасибо за брата, - тихо промолвила Алёна.
- Ну кормите тогда, чего только « спасибо», - улыбнулся и хозяин дома.
Видать, уж всё без него всё обговорили, хитрющие девки, а стали из печи выкладывать и щи с солониной, и кашу с мёдом, да и пряники ржаные.
- Да, - только и вымолвил Федот, осмотрев стол, - хозяйка из дома, да напоследок кормит получше.
- Ну а чего, - говорила сестра, - вот, на Алёне женишься, ей уж летом шестнадцать будет. Справная хозяйка, я проверила.
Федот чуть не уронил ложку со щами себе в штаны, да ловко ухватил зубами.
- Да чего ты? - рассмеялась сестра,- не съест она тебя, чай. И коней ты не пугаешься, и на ярмарках на кулачках, тебя не остановишь, неужто красной девки испугаешься?
Юноша вздохнул да посмотрел на Алёну, сидевшую ни живой, ни мёртвой, только вот покраснела, да того гляди разревётся.
- Извини, Алёна, - проговорил он громко, - если хорош да мил для тебя, пришлю сватов летом. И ты мне тоже по сердцу.
- Вот и ладно... - проговорил довольный Фома.
***
Первая ночь Купальская прошла как миг, Федот всё за руку ходил с Алёной, другие девки его в хоровод не тянули, да и в кусты не зазывали. И через костёр с ней прыгал, и венки в озеро опускал. Фома же неотступно был со счастливой Марфой. Барыня брак разрешила, и хорошо, что и пара красивая, да и жених не из чужой деревни. Тут во время праздника и приказчик ходил кругами, да с друзьями своими, кто поздоровей, и с палками, отбивать парней с соседних деревень, чужих холопей, кто станет тельновских девок обхаживать. И нехорошо, а делать что? Если стакнутся парень да девка разных хозяев- беда. Кто отступные платить-то будет? А денег требуют за крепостных немало: и пятьдесят, и сто рублей за живую душу.
Вторая ночь также была не хуже первой, вернее, так начиналась...
Федот шёл по тропе, Аленка всё смеялась.
- Я вот сейчас одолень- траву найду, да найду цветок папоротника, все клады нам и откроются, - говорила девушка, всё смотрела под каждый листок.
- А ты всё обдумала, Алёна? А телега или тачка где? На чём золото повезёшь?
- Ты, Федот, сильный, дотащишь, - нашлась красавица.
Луна светила полная, да и ясно было, так что на опушке леса было не то что светло, но не темно. Неугомонная Алёнка всё искала своё счастье, да и нашла пол кустом. Вот она откинула ветки, и обомлела.
- А! - побледнев, закричала она, - кидаясь к юноше, и залилась слезами.
- Чего? Да неужто клад? - не поверил парень, взяв девушку за плечи.
- Фома это, - запричитала девушка, начиная шмыгать носом, - убитый...
- Да ладно...- только сглотнул он, наклонился, и тоже откинул ветви.
Фома лежал на спине, раскинув руки и смотрел в чёрное небо невидящими глазами. Напротив сердца, на рубахе расплылось маленькое красное пятнышко.
- Кто ж его? - Алёна заглядывала в глаза спутника, не ожидая овета на свой вопрос.
- Ладно, всё равно отнести надо, - вздохнул Федот, и присев, поднял мёртвого на руки.
Алёна, всё плача, нашла рядом картуз брата, и платок Марфы. Юноша нёс тело друга по тропинке, к деревне. И не знал раньше, что так тяжело нести неподатливое неживое тело, руки затекали.
- Ничего, скоро дома будем, - всё приговаривал он, - Алёна! Домой беги, предупреди мать и отца, пусть встретят.
- Я сейчас, - и быстроногая девушка побежала в деревню, домой.
У Федота уже руки одеревенели, но он шёл и шёл, как наконец, услышал, что навстречу ему бегут люди.
- Парень, ты где? - кричал отец Фомы, Панкрат Семенович.
- Здесь я, дядя Панкрат, - отозвался юноша.
- Федот! Идём мы!
Прибежал и встал перед ним ещё нестарый Панкрат, да два старших брата Фомы- Кузьма и Лазарь, державшие в руках большой кусок грубого полотна.