– Я – Си-Ти, Симеон-Тимофей, – поправил торговец удачей. Панибратство ему не нравилось. Специалист по репутации нацепил маску деловитой отстраненности и догнал шагавшую впереди Тарк. – Мы не планируем осмотр других отсеков, а?
По нижней палубе, отданной на откуп разнообразной технике, двигались после депрессивного трюма удивительно быстро. Киборг жаловался на повышенную радиацию, к которой оказалась чувствительной его изуродованная голова. Системы контроля корабля с ним не соглашалось. Утечек автоматика не обнаружила даже в реакторном отсеке, опекаемом надежными автоматами. Конопатый подтрунивал над товарищем, и они беззлобно переругивались. Тарк иногда на них порыкивала, чтобы услышать в ответ «Так точно» или «Никак нет». Но через какое-то время подчиненные вновь затевали перебранку. Боевая тройка, как показалось Си-Ти, теперь откровенно скучала.
Сам он с интересом вертел головой, пытаясь понять ритм, которым жила техническая палуба, пахнущая озоном, нагретыми маслами и канифолью. Механическое царство, раскинувшееся на нижнем уровне корабля, играло сложную партию, жужжа манипуляторами, шурша колесами и лязгая гусеницами обслуживающих роботов разных форм, расцветок и предназначения. Автоматы заменяли Вест-Нику целую команду и человек был здесь вроде божества: имел высший статус, но ни во что не вмешивался, да и вряд ли бы понял, что делать.
Технические отсеки закончились запасным коридором, выходящим к переходу на палубу с жилыми отсеками. В углу у самого выхода в главную галерею виновато мялся знакомый уборщик, но сил на экзекуцию над механическим хамом уже не осталось. Симеон-Тимофей распрощался с сопровождением и заперся в каюте, где лег за журнал, предварительно заклеив камеру интеркома пластырем, найденным в корабельной аптечке.
4. Хмарь
Капитан Вест-Ника оказался скрупулезным человеком, что не вполне вязалось с образом, запомнившимся офицеру патруля. Удивительно, но пропойца успевал не только командовать судном, но записывать координаты прыжков, условия полета между точками входа-выхода, наблюдаемые явления и маневры уклонения от патрулей. Работорговцы следовали сложным маршрутом, что вполне объяснялось стремлением запутать следы.
Большая часть полета проходила без значимых происшествий. Юнга чуть не отхватил палец на камбузе, сунув руку в кухонный агрегат. Связист спьяну уснул в шлюзе, и его едва не выбросили в вакуум. Боцман и кок устроили драку из-за смазливой шлюхи в глобальной сети. То ли по дурости, то ли потехи ради, девица назначила обоим сеансы вирта в одно и тоже время. Потом появились записи о сбоях в системах корабля и первое сообщение о механике. Капитан скупо описывал нервный срыв подчиненного, которому предшествовал сбор ледяных капсул с рабами в точке рандеву с поставщиком. Невольников капитан называл мороженым. Мороженым! Си-Ти передернуло. Каково, а? Мерзавец!
Механик требовал инспекции, утверждая, что на борт вместе с рабами поднят неизвестный груз. Автоматика сообщала обратное. Старпом, согласившийся с ней, вызвал у механика приступ бешенства и едва не подвергся насилию на глазах других членов экипажа. Мордобой пресекли и заперли механика в каюте. Судовой врач объяснял срыв переутомлением, и рекомендовал отстранить бедолагу от исполнения обязанностей на ближайшие сутки. Из каюты механик через несколько часов и пропал…
– Минутная готовность к прыжку, – оповестил корабль по громкой связи. Симеон-Тимофей ненадолго оторвался от журнала, чтобы закрепиться. Момент прыжка он пропустил: следующая страница содержала запись, которую Си-Ти нашел более любопытной. Капитан сообщал, что вместе со старпомом уходят закрыть шлюз, который заклинило при бегстве остальной части экипажа. Интересно, от кого? Страницы из журнала, которые могли бы пролить на это свет, отсутствовали. Что за недоразумение?
Си-Ти вытащил из кармана обрывок, оброненный уборщиком, и приложил к журнальному листу. Бумага была той же. Ах ты ж, ржавая соковыжималка!
Торговец удачей выскочил из каюты и бросился туда, где в последний раз видел уборщика, как вдруг взвыли сирены и что-то сбило Си-Ти с ног. Симеон-Тимофей крепко приложился затылком об палубу, зашипев от боли и негодования. Какого, а?