В три часа, когда Моррис резал картошку для картофельного салата, Гас вошел в магазин и с размаху опустил корзину на стол.
— Моррис, чего б тебе не включить радио? Новости послушать.
Моррис попытался сдержаться, но обида взяла верх.
— Что-то у тебя сегодня уж очень довольный вид, Гас. Чьему несчастью радуешься?
Мясник засмеялся, но слова Морриса его задели.
— Что ж, Моррис, — сказал он, — давай-ка подобьем счета, пока твой заморыш не вернулся домой, а то он потребует, чтобы мой счет заверил дипломированный бухгалтер — не меньше.
— Мальчик смотрит за моими интересами, — ответил Моррис. — Леонард хорошо успевает по математике, — добавил он.
— Слышали, слышали — шестой раз слышим, — сказал Гас.
— О твоих детях тебе такого не услышать.
Гас вспылил.
— Какого черта, больно много вы, евреи, о себе понимаете, — сказал он. — Вы что, думаете, вы одни такие умные?
— Гас, ты говоришь как нацист. — Моррис вышел из себя.
— Я американец на все сто процентов. Я воевал, — парировал Гас.
Леонард вошел в магазин — услышал крики. Кинулся в кухню и увидел, что отец с Гасом бранятся. Стыд, гадливость захлестнули его.
— Пап, — попросил он, — не связывайся с ним.
В Моррисе все еще клокотал гнев.
— Если ты не нацист, — сказал он Гасу, — отчего ты радуешься, что французов побили?
— Это кто радуется? — спросил Гас. И тут неожиданно ощутил прилив гордости. — Так им, французам, и надо, — сказал он, — нечего было морить немцев голодом. А тебе черта ли в их победе?
— Пап, — снова сказал Леонард.
— Я желаю французам победы, потому что они защищают демократию.
— Не заливай, — сказал Гас. — Ты желаешь им победы, потому что они защищают евреев — таких, как этот паршивец Леон Блюм[9].
— Да ты нацист — вот ты кто. — Моррис разъярился, выскочил из-за стола. — Нацист — вот ты кто. Тебе не место в Америке.
— Пап, — Леонард вцепился в отца, — прошу тебя, не связывайся ты с ним.
— А ты, пащенок, не лезь не в свое дело. — Гас оттолкнул Леонарда.
У Леонарда вырвалось рыдание. Из его глаз хлынули слезы.
Гас замолчал: понял, что зашел слишком далеко.
Моррис Либерман побелел. Он привлек сына к себе, осыпал его поцелуями.
— Нет, нет. Все, все, Леонард. Не плачь. Прости меня. Даю тебе слово. Все, все.
Гас молча смотрел на них. В нем еще клокотала злоба, но потерять такого клиента, как Моррис, он никак не хотел. Он вынул из корзины две ливерных и одну копченую колбасы.
— Товар на столе, — сказал он. — Расплатишься завтра.
Презрительно посмотрел, как бакалейщик утешает сына — тот уже успокоился, — и вышел из магазина. Забросил корзину в грузовик, влез в кабину и отъехал.
Катя в потоке машин, он вспоминал, как мальчик плакал, а отец обнимал его. У этих евреев всегда одно и то же. Льют слезы и обнимаются. Чего их жалеть?
Гас приосанился, насупил брови. Вспомнил про перемирие и представил, что он в Париже. И ведет не грузовик, а танк, его мощный танк, один из многих танков, грохочет по широким бульварам. А на тротуарах перепуганные насмерть французы жмутся друг к другу.
Он вел машину собранно, глаза его не улыбались. Знал: если расслабиться, картина исчезнет.
1940
Весенний дождь
Пер. Е. Суриц
Джордж Фишер лежал без сна и думал про несчастье, которое случилось при нем сегодня на Двенадцатой улице. Молодого человека сбила машина, и его отнесли на Бродвей, в аптеку. Аптекарь ничем не мог ему помочь, ждали «скорой». Молодой человек лежал на столе в помещении за аптекой и смотрел в потолок. Он знал, что умирает.
Джордж безумно жалел этого человека, на вид ему не было и тридцати. Стойкость, с какой тот принял несчастье, говорила Джорджу о благородстве его натуры. Он понял, что человек этот не боится смерти, и хотел сказать ему, что тоже не боится умирать; но слова никак не складывались у него на губах. Джордж шел домой, и эти невысказанные слова душили его.
Лежа в постели у себя в темной спальне, Джордж слышал, как дочь его Флоренс хрустнула ключом в замке. Слышал, как она шепнула Полу:
— Не зайдешь на минутку?
— Нет, — чуть погодя сказал Пол. — У меня завтра лекция с девяти.
— Ну тогда спокойной ночи, — сказала Флоренс и стукнула дверью.
Джордж думал: в первый раз ей попался приличный молодой человек, только ничего у нее с ним не выйдет. Вылитая мать. Как обращаться с приличным человеком — этого они не знают. Он приподнялся на подушке и глянул на Бити, чуть ли не опасаясь, что ее разбудил, так громко отдавались в нем его мысли, но она не шелохнулась.
9
Леон Блюм (1872–1950) — французский политический деятель, лидер французской социалистической партии. В1942 г. был вывезен гитлеровцами в Германию.