Пэндер упустил момент, а Фелл улыбнулся и произнес: «Пока!» — и пошел к двери.
Крипп последовал за ним, а затем уселся за руль и повел машину. Ему хватило и разговора с Пэндером, отголоски которого все еще стояли в его ушах. Он даже не пытался на сей раз получить какие-либо разъяснения от босса. Крипп поехал было к дому Фелла, но тот сказал:
— Что произошло с твоей хваленой памятью, Крипп? Забыть о столь важной вещи?!
— Какой?
— Поезжай обратно к «Аламо». Я должен сделать звонок по поводу Баттонхед.
Глава 10
Крипп не слышал, о чем, собственно, шел разговор, потому что Фелл отослал его домой и не виделся ни с кем до самой ночи. Затем Фелл вызвал такси и отправился домой. Возле дома он вылез из машины и пешком отправился к подъездной дорожке. Дождевальная установка была по-прежнему включена и, шелестя в темноте, обдавала Фелла приятной водяной пылью. Он сделал шаг назад и попытался различить, как выглядит трава, но света здесь было слишком мало, поэтому прошел прямо в дом.
Дженис принимала ванну. Сама ванна из мрамора была круглой, со ступеньками, ведущими вовнутрь, и достаточно большой, чтобы двое, широко раскинувшись, могли свободно уместиться на поверхности и даже плавать по кругу. Дженис услышала, как Фелл поднимается по лестнице, и начала было вылезать из воды, но передумала и стала дожидаться его.
— Сделай это снова, — произнес он от двери.
Она с плеском уселась и ответила:
— Привет, Том! Сделать — что?
— Перекатись, как только что.
Дженис подтянула колени и улыбнулась:
— И прыгнуть через обруч? Или поймать рыбку в воздухе на лету?
— Для этого ты недостаточно хорошо обучена. Горазда лишь на самые простые трюки. Как, например…
— Сама знаю.
Он подошел ближе и уселся на табурет, обтянутый ворсистой тканью.
— Сейчас, будь у меня рыба, — тут он вытянул руку, — я, возможно, смог бы заняться твоей тренировкой.
— За рыбой я выпрыгивать не стану, — возразила она. — Вот поцелуй — другое дело! — Дженис выпрямилась.
Фелл наклонился, и они поцеловались.
Когда она отстранилась, то совсем близко увидела его открытые глаза. Ей стало не по себе. Она снова уселась в воду, чувствуя себя не совсем удобно, но, когда вновь подняла взгляд, Фелл уже не выглядел каким-то не таким, разве что, пожалуй, усталым.
— Тяжелый выдался денек, Том? — Дженис потянулась за губкой и выжала ее себе на голову.
— С чего ты взяла?
— Выглядишь усталым.
— А еще что? — Лгунья из Дженис была никудышной.
— Крипп звонил, — призналась она. — Он никогда прежде не звонил сюда…
— И что сказал?
— Просил, чтобы ты ему сам перезвонил. Ты же знаешь — он никогда не говорит со мной о бизнесе.
— Тогда о чем он вообще мог с тобой говорить? — Фелл задал вопрос как бы между прочим.
Но Дженис не обманывалась насчет кажущейся безразличности Фелла, поэтому ответила:
— О том, как беспокоится о тебе. О том, как сегодня все шло не так, как нужно.
Она выронила губку и перевернулась на живот. Стала плавать с таким видом, словно ее вовсе не интересовало — ответит он ей или нет. И Фелл продолжал свою игру тоже, не глядя на нее и продолжая говорить безразличным тоном:
— Крипп тревожится. Мой первый день после возвращения… сама можешь догадаться, каково мне. — Фелл взглянул на Дженис. Она опять приняла сидячее положение, и им обоим стало ясно — нет причины скрывать друг от друга что-либо.
— Пожалуй, сегодняшний день в некотором роде можно считать неудачным, — признался он.
— Ты проигрываешь, Том?
— Так что же сказал Крипп?
— Что тебя заткнули за пояс. Сначала Саттерфилд, а затем и Пэндер.
— Так прямо и сказал?
— Ну, если в точности, то это выглядело так, будто тебя заткнули за пояс, и он сейчас уже не столь уверен в том, сможешь ли ты удержать ситуацию на плаву.
Ей пришлось дожидаться ответа, так как Фелл воззрился на потолок, тревожно покусывая губу.
— Да я тоже не был уверен, — наконец вымолвил он.
Она была удивлена.
— Но сейчас это прошло, — продолжил он. — Теперь все позади, потому что я убедился, как не прав был Эмилсон.
— Не прав? Но в чем же?
— Насчет меня. О том, что я не могу держать себя в руках, если перестану следить за собой. — Дженис сочла за лучшее промолчать. — Он обычно говорил, что в своем стремлении двигаться вперед я могу выйти за рамки самоконтроля… или же, по меньшей мере, такое вполне может случиться. — Фелл стал медленно ухмыляться, вспоминая минувший день. — Боже! — вырвалось у него. — Боже! О, как же я себя сегодня сдерживал!
— Было ли это трудно?
— На самом деле, нет. — Он встал и расстегнул воротник. — И ты знаешь, почему?
Она уловила оживление в глазах Фелла и прежнюю силу в том, как он решительно поднялся.
— Нет, не знаю. Скажи же мне, Том!
— Потому что не могу проигрывать.
Ей не пришлось придумывать какой-либо ответ, так как он вышел из ванной комнаты и засмеялся. Дженис увидела, как он остановился у кровати, сорвал с себя галстук и швырнул в сторону стула. И, как всегда, промахнулся.
— Опять в то же самое место! — окликнул он Дженис и вернулся обратно. — Как ванная, Джен?
— Прелесть! Хочешь забраться?
— Просто она напомнила мне кое-что. Знаешь эту дождевальную установку там, перед самым домом? Я собираюсь выключить эту штуковину.
— Она, должно быть, уже выключена, Том. Установка сама выключается в десять тридцать.
— Я имею в виду выключить насовсем. Пусть эта лужайка сама о себе заботится. Просто хочу посмотреть, что получится.
Дженис подумала: может, оно и верно, раз Том так рвется попробовать, тем более, что ее не слишком волновало, что случится с газоном в том или ином случае. Она вылезла из ванны и надела купальный халат.
— Давай сейчас спустимся вниз, — предложил Фелл, — и выключим поливалку.
— Прямо сейчас? — Она сушила волосы. — Да пусть себе обождет!
Фелл смотрел, как она управляется с волосами.
— Пошли в кровать, — предложила она.
— В одиннадцать?
— Тебе следует спать как можно больше. И как можно меньше перенапрягаться. И завтра… завтра не работай допоздна.
— Ипподром откроется раньше чем через неделю, Джен. Это означает сверхработу.
Дженис распушила волосы и повернулась так, чтобы он мог погладить ее по спине.
— Я же столько времени не видела тебя, Том.
— Теперь все будет иначе. После открытия — эдак через неделю или около того — мы уедем в горы. Воспользуемся тем местечком у озера, что принадлежит Саттерфилду, — будем там только ты и я.
— Герб проводит там все уик-энды, — возразила она. — И мне бы не хотелось видеть его…
— Он там и носу не покажет. Я скажу ему — пусть держится подальше!
Дженис прошла в спальню, и Фелл не мог видеть ее лица.
— Чем меньше трений с Гербом, тем лучше, — заметила она, и это был вечный камень преткновения между ними. Ее голос зазвучал натянуто.
— Он сделает так, как я скажу. — Фелл старался облегчить тягостное чувство, которое она испытывала при их разговоре. — Ему хорошо известно, кто на его кусок хлеба намазывает масло.
— И я об этом толкую, — ответила Дженис и, облачившись в ночную рубашку, повернулась так, чтобы Фелл не мог видеть ее лица.
— Давай не будем о нем, — предложил Фелл. — Всякий раз, как эта сволочь всплывает в нашем разговоре…
— Да, знаю! Вот только ничего не могу с собой поделать.