Унферт уставился на золото, потом засмеялся горьким, больным смехом.
— Не надо мне золота из этого проклятого Богом дома, — проскрипел он. — Нужна вам здесь собака — забирайте. И золотой рог тоже забирайте. Уверен, он все эти тридцать лет пытался вернуться. И молись, чтобы никто не потребовал его обратно, королева Вальхтеов.
— Проводи его, Виглаф. И одень этого несчастного во что-нибудь приличное.
Королева отвернулась и последовала за мужем.
— Найду дорогу, — буркнул Унферт Виглафу и пошаркал к двери, пытаясь не думать о том, что он видел — и чего не видел — на ладони убитой им ведьмы.
17 Огонь в ночи
Урсула спала рядом с королем Беовульфом и видела во сне свое прибытие в Хеорот. Еще ребенком оставила она вместе с семьей дом отца в дальней деревне. Маленького брата ее украли волки, и после этого мать тронулась разумом. Ночами она бродила по пустошам и болотам, искала сына, не веря, что найти пропавшего мальчика невозможно. Они переселились в Хеорот, где отец устроился в конюшнях, а мать со временем примирилась с невосполнимой утратой. Здесь, под сенью мощных крепостных башен, и выросла Урсула.
Во сне она стояла у заднего борта отцовской телеги, громыхавшей по каменистой дороге. На мир Урсула смотрела детскими глазами, и хотя слышала она о Хеороте, не могла представить себе такого величия. Боги и богини Асгарда позавидовали бы, увидев такие мощные оборонительные сооружения: высокие башни, толстые стены, глубокие рвы.
— Папа, а тролли у них тут есть?
— Нет никаких троллей. Жил тут один давным-давно, я тогда еще мальчишкой бегал. Страшный был тролль, много народу поубивал, но он погиб, когда король Беовульф прибыл из Гаутланда.
— А ведьмы?
— И ведьм нету. Была одна в болотах, но и ее убил добрый король Беовульф. Нет больше здесь никакой жуткой нечисти, так что ничего не бойся, малышка моя.
— А драконы есть?
Услышав этот вопрос любопытной дочери, отец пожал плечами и поднял голову к серому небу.
— Твой отец всего лишь простой крестьянин, — ответил он. — Откуда ему о драконах знать? Но ты все равно не бойся. Молодой Хродгар, который королем был до Беовульфа, убил дракона еще до того, как я родился. Так мне отец говорил.
Она обратилась к матери. Во сне из глаз матери текли кровавые слезы, а на руках выросли черные птичьи перья.
— А волки, мама?
— Нет здесь волков, — ответила мать. — Стены высокие, волкам не перепрыгнуть, воины убивают всех волков, которые сюда забредают. Да и крестьяне волков бьют.
— А если у волков вырастут крылья?
— У волков не могут вырасти крылья. Не говори глупостей.
— Они могут прорыть дыру под стеной. Гномики им помогут прорыть тоннель в Хеорот. Гномики быстро-быстро копают.
— Гномы не дружат с волками. Помнишь, как они выковали цепь Глейпнир[70], тонкую, как травинка, и прочнее любых оков. Волкам такое не под силу.
Мать закашляла, выплевывая черные перья и кровь.
— А если волки по морю придут? — настаивала Урсула. — На лодках? Украдут лодки и приплывут.
— С моря им не взобраться на скалы. Скалы слишком крутые. — Мать снова и снова выплевывала перья. — А лучники короля Беовульфа следят за морем и за тем, чтобы в лодках не было волков.
— Думай о драконах, — вмешался отец. — Думай о троллях и ведьмах, но не беспокойся больше о волках.
— А о медведях?
— Ты сама медведь. Ведь ты Урсула, маленькая наша медведица, так что тебе не нужно бояться медведей.
— Я медведь, — тихо убеждала себя Урсула.
Ее мать, превратившись в ворона, полетела к морю. Казалось, что ее крылья отстригали от неба куски, и небо уменьшалось с каждым взмахом ее черных крыльев. Начался дождь, но с неба падала не вода, а капли крови. Отец снова призывал ее не волноваться, говорил, что матери скоро станет лучше, что она поправится и черные перья опадут с ее рук.
Сон резко изменился, и вот Урсула уже взрослая, бродила по холмам и пустошам, как до нее мать, искала потерянного мальчика. Небо над нею разорвалось, повисло клочьями, и знала она, что вот-вот разразится Рагнарёк над Мидгардом. Чудовищный волк Фенрир вырос, наконец, настолько, что, когда он разевал пасть, нос его раздвигал звезды, а борода скребла землю. Сорвался он с цепи гномьей и сбежал с острова Люнгви, где заточен был, и скоро сын Локи поглотит Одина Вседержителя, не успеет прирезать его молчаливый сын Одина Видар. Хотела Урсула отвернуться и убежать от Фенрира, но не могла отвести от него глаз. Зубы Фенрира, как горы, солнце заслоняла его взъерошенная шерсть. Слюна из челюстей его лилась реками жгучими, разъедала землю. Застонала земля.