Однако оно есть.
Разум подсказывал: Ирминсул, зачарованная ясеневая роща и уж тем более ее «хранитель» никогда не остались бы незамеченными обитателями долины Рейна.
Деревья очень высоки, сам Ирминсул – титан, размером с целую гору, с золотисто-зелеными листьями и стволом окружностью в сотню шагов! – должен быть заметен очень издалека. Его наверняка можно увидеть со склонов Арденн и тем более от поселения ругов!
Дерево немыслимо древнее, до реки совсем недалеко, следовательно много лет назад Ирминсул обязаны были разглядеть путешествующие по Рейну римляне – десятки кораблей ежедневно ходили от Аргентората вниз по реке до Бонны, Агрипповой Колонии и вплоть до Германского моря!
А уж любой подданный Империи, узревший эдакую диковину, непременно донес бы до сведения любознательных соотечественников, что на левом берегу Рейна воздвигается нерукотворное чудо света, по сравнению с которым пирамиды Гизы покажутся куличиками на песке, вылепленными несмышлеными детишками!
Объяснить тот несомненный факт, что ни римляне, ни явившиеся им на смену варвары «не замечали» Ирминсул, было невозможно – представьте, что человек, проходя мимо, случайно не заметил Александрию, Афины или Иерусалим!
Несколько дней тому сам епископ Ремигий, долго изучая взглядом простершиеся с севера на юг холмистые низины со склонов Арденн, не углядел ничего похожего на огромное светло-зеленое облако, нависавшее над поймой Великой реки!
Кстати, Хильдегунда и ее сородичи-руги, равно как и готы, жившие ближе к горам, про древо-великан не упоминали! Они его не видели.
Тут попомнишь о некоторых туманных намеках, разбросанных по трудам некоторых древних географов и исследователей – начиная от Птолемея и Платона и заканчивая Плинием.
Универсум якобы неоднороден, в трех Сферах Большого творения (можно назвать их как привычнее – Сферами Небес, Тверди и Подземным миром, или Асгардом, Мидгардом и Хелью, смысл от этого не меняется) можно встретить прорехи – если угодно, «грыжи», замкнутые «отростки» пространства, «малые сферы», связанные с обитаемой Вселенной единственным узким проходом.
Стоит вспомнить, что отдельные историки – возьмем Марка Теренция Варрона! [28]– полагали, что платоновская Атлантида находилась в такой вот «грыже», посему найти оставшиеся после затопления острова скалы невозможно, не зная, где находится проход в означенную «малую сферу». Ну а поскольку немногие выжившие атланты унесли эту тайну с собой в могилу…
Итак, одно объяснение, обладающее некоторой претензией на достоверность, найдено. Хорошо, пусть Ирминсул и окружающая его роща находятся в «малой сфере», которую не рассмотреть обычным взглядом. Но как в таком случае два ничего не подозревающих всадника проникли в тайную область, о которой знают лишь немногие избранные, наподобие человека, обронившего монетку-амулет с затертым профилем Галлы Плацидии и нацарапанными рунами? Почему не ощутили, как пересекли невидимый рубеж? И куда идти дальше? Если, конечно, отсюда позволятуйти…
Могут ведь и не позволить.
Ясень-великан, равно как и его потомки, проросшие из семян ежегодно разбрасываемых Ирминсулом, отчасти вписывались в привычную картину мира – деревья, пускай и ОЧЕНЬ большие, имеют право на существование. Никто же не возражает против китов, африканских элефантов или гиппотавров, тварей весьма крупнотелых, но более чем реальных?
Ствол Ирминсула понизу украшен тысячами золотых и серебряных вещиц, застывших в смоле или оставленных кем-то в трещинах коры? Тоже ничего удивительного – вспомним галльских друидов и дубы священных рощ, которым совсем недавно, еще два-три столетия назад, до Великого нашествия, клали требы драгоценными украшениями!
Однако германские племена редко поклоняются деревьям, их обычаи отличны от кельтских!
Наконец, status mundi, основа мира, осталась неизменной: небо и солнце наверху, твердь внизу, люди и лошади не ходят на головах, птицы не ползают, а черви не летают – обычный дрозд, приземлившийся поодаль на низкую травку и выхвативший клювом из крошечной каверны в земле розового дождевика, был тому прямым доказательством.
…Иные путешественники описывали незнаемые земли, руководствуясь не столько истиной, сколько желанием украсить сочинение нафантазированными красивостями и необычностями, приятными жаждущему новых впечатлений читателю.
Так рождались и рождаются псиглавцы, исхиаподы или метаципленарии, твари выдуманные, однако прочно поселившиеся на пергаментах, описывающих невероятные приключения многих поколений отважных землеходцев, побывавших на пространствах от Иберии до Индии и сказочного Китая с запада на восток и от Каледонии до Дарфура и земель царицы Савской с севера на юг.
Если однажды епископу Галлии и Бельгики придет в голову описать свое путешествие из Стэнэ к Рейну и переправить пергамент в Италию, серьезные географы Ремигия высмеют его не просто как человека с чрезмерно богатым воображением, а как беззастенчивого лжеца.
При всем своем богатстве, древности и разнообразии греко-римская мифология не породила существ, подобных тому, что неторопливо спускалось со склона холма к подножию Ирминсула. В сочетании с чудесным ясенем, необычным светом, пробивающимся сквозь его крону, и цветами папоротника зрелище абсолютно нереальное. Это даже не сказка и не сон, скорее видение иного мира…
Эрзарих в свою очередь точно обозначил живую тварь общим для всех племен германского языка словом «drago», обозначавшим крылатого монстра с четырьмя лапами, длинным хвостом, головой фантастической ящерицы и тускло-бронзовой чешуей.
Дракон, он и есть дракон, не ошибешься.
А как же святой Георгий, спросите вы? Разве не дракона поразил он своим копьем? Ничего подобного, прославленный византиец убил змия – сиречь демоническое чудовище, принявшее облик гигантской черной змеи, а вовсе не персонажа бесчисленных варварских саг, красочно повествующих о самых разнообразных драконах, в большинстве своем тварей недобрых, хитрых, самолюбивых и от природы коварных.
Летучий огнедышащий ящер всегда был достоянием варваров, причем не только германцев, но и кельтов – гибернийские монахи описывали их в своих трактатах, драконы фигурировали в героических сказаниях галлов и басков, а почти каждый великий герой Pax Teutonica [29]рано или поздно обязан был столкнуться с драконом, дабы победить его или умереть в славной битве, стяжав великую славу и оставшись в памяти грядущих поколений.
Однако образ «дракона» трактовался варварами куда шире – недаром изображениями ящеров украшали носовые оконечья лодей, делали татуировки и амулеты, это существо было воплощением силы, стремительности и независимости.
Дракон не только и не столько громадный и необычный зверь, он прежде всего носитель древней, дочеловеческой мудрости, воплощенный в тело крылатого змея божественный или равный божествам дух, а кроме того, он как-то связан со всемогущей Судьбой – драконы не могут оказать на нее прямого влияния, но частенько способствуют исполнению велений Судьбы…
Вот, собственно, и все, что знал епископ Ремигий о драконах, ранее полагая, что более детальные и глубокие знания в этой области уж точно никогда не пригодятся – наивные варварские россказни относились к институции невозможных и безусловных небылиц.
Известно, что диавол способен омрачить рассудок христианина непотребными или обольщающими видениями, показать человеку то, чего не существует в действительности, чтобы помутить рассудок и толкнуть на путь греха, но…
Но создать,воплотить, сделать фантом вещественным Люцифер не в состоянии – Падший не может творить, этот дар отторгнут от него навеки, он лишь извращает и уродует уже сотворенное. А существо, вышедшее к гостям зачарованного леса, во-первых материально, во-вторых, от него не исходит ничего дурного или мерзостного, в-третьих, взгляд крупных золотистых глаз светится разумом, тогда как демоны ада неразумны, безвольны и лишь управляемы своим господином – Ремигий знал это твердо, поскольку ему не раз приходилось сталкиваться с одержимыми злыми духами людьми и экзорцировать бесов.
28
Марк Теренций Варрон (116-26 гг. до н. э.), один из крупнейших римских энциклопедистов, писателей и философов. Автор семидесяти четырех трактатов, среди которых «Жизнь римского народа», подробная история римской цивилизации.