В седьмом часу, совсем уставший, Берендеев вернулся домой, и тотчас же подали обедать.
Он был в духе сегодня. После супа он с боязливой неясностью пошутил с «Милочкой», как звал старик свою жену, Людмилу Ивановну, величественную, с необыкновенно крупными формами даму, еще моложавую для своих сорока лет, с красивым, хорошо подкрашенным лицом и волоокими подведенными глазами.
Сказал несколько слов и племяннице жены, очень молодой вертлявой девушке, невесте гвардейского офицера, уже собиравшегося выйти в отставку и просить у будущего дяди приличного места. По крайней мере «тетушка» обещала устроить. Недаром же старик любил и побаивался своей супруги — и главное — ее истерик.
После обеда Берендеев, по обыкновению, поцеловал крупную, надушенную руку, унизанную кольцами, и пошел «вздремнуть», как адмиральша вошла за мужем в кабинет и сказала:
— Коля брат был утром. Он, бедняга, обижен… Уж ты устрой его… Я обещала…
— Что обещала, Милочка?
— Что ты назначишь его старшим офицером на «Воина». Он имеет все права, а между тем Нельмин не назначает его… Это ведь свинство…
— Старший офицер уже сегодня назначен. А насчет прав твоего брата велю доложить…
— Так можно отменить, Вася, — с вкрадчивой нежностью сказала адмиральша.
— Не могу, Милочка.
— Но я прошу…
— Право, нельзя.
— Для меня? — удивленно спросила Людмила Ивановна.
— И для тебя… Артемьев назначен на законном основании.
— Скажите, пожалуйста… Верно, Нельмин на тебя повлиял… И ты слушаешь… Отмени распоряжение… Слышишь?
— Не путайся не в свои дела, Милочка…
— Так ты так-то ценишь меня?.. Так любишь?
И адмиральша выбежала.
Через минуту Никита доложил, что у барыни «истерик».
Адмирал, однако, сегодня послал камердинера к черту и лег спать.
Когда через час Берендеев встал, Никита, подавая своему барину стакан чая с лимоном, весело доложил, что «истерик» благополучно прошел, и у барыни гости.
И обрадованный старик прошел в кабинет и сел к письменному столу.
IX
В погожее декабрьское утро пароход Добровольного флота входил в Нагасаки.
Среди нескольких английских, французских и японских военных судов были и два русских: внушительный и неуклюжий, весь черный гигант-броненосец «Олег», под контр-адмиральским флагом на голой мачте с боевым марсом, и рядом весь белый трехмачтовый красавец-крейсер «Воин», с высоким рангоутом и с двумя слегка наклоненными трубами.
Пароход отдал якорь.
Артемьев простился с капитаном, офицерами и пассажирами-спутниками из Одессы и отправился на «Воина».
Хотя моряк и считался способным офицером, но он посматривал на изящный и блестящий крейсер без профессионального удовольствия.
Напротив.
Невеселый, он думал о двух годах вдали от «великолепной Варвары», да еще стоянок на японских и китайских рейдах или во Владивостоке — далеко не интересном главном порте нашей окраины.
Артемьев бывал уже здесь.
Еще холостым лейтенантом служил он на броненосце и не забыл, как пошло, глупо и бесцельно проводил он время, стараясь избыть скуку рейдовой службы.
Ему казалось, что морская профессия не имела того смысла и той прелести, о которых говорили моряки другого поколения, плававшие в шестидесятых годах.
Эти дальние плавания, эта полная опасностей служба закаливали характер и воспитывали тот морской дух, который не имел ничего общего с его безразличным отбыванием служебных обязанностей.
Тогда и на флот повеяло свежим воздухом шестидесятых годов. Моряки словно бы прозрели, что матросы — люди. И многие стыдились того, что еще недавно казалось таким простым, обыкновенным и необходимым: и жестокости, и бессмысленно строгой муштры, и своего невежества обо всем, кроме своего ремесла.
Тогда находились редкие адмиралы и капитаны, которые умели делать службу осмысленною, а не каторгой или тоской, и в то же время заставлять своим влиянием молодых офицеров видеть в чужих странах не одни только рестораны и туземных кокоток.
И где только не пришлось побывать морякам в прежних дальних плаваниях!
И поездки в Лондон и Париж из портов, куда заходили суда, и южная загадочная Индия, и Калифорния с ее сказочно выросшим «Фриски», и быстро сделавшаяся из страны каторжников свободная и богатая Австралия, и роскошь островов Зондского архипелага и Тихого океана — все это было действительно поучительным отдыхом после длинных иногда и бурных нередко океанских переходов.