Эти подсчеты сильно распалили Матиса, и теперь он горящими глазами посматривал на жену и сына.
- Ты расскажи об этом сегодня народу в волостном правлении, - сказал Пеэтер.
- Мало он, что ли, с бароном судился и тягался - а что с того пользы? - встревожилась мать, видя в глазах мужа и сына одну и ту же почти отчаянную решимость.
- Милая матушка! - горячо сказал Пеэтер. - Каждому, кого притесняют, приходится выбирать одно из двух: или совсем потерять свои права, позволить превратить себя в домашнюю скотину, думать лишь о том, как бы протянуть, прожить, чтобы душа с телом не расстались, или же защищать свои права, пусть это даже стоит жизни!..
Ночи становились холодными. Но отец шагал впереди по тропинке так размашисто, что вскоре и Пеэтер согрелся от ходьбы. Полная луна плыла над березами Аонийду, за прибрежным сосняком шумело море, а с другой стороны, с Каткусоо, клубясь, поднимался туман.
…Туман? Разве и перед глазами людей не было еще слишком много тумана, который мешал всем угнетенным, рабочим в городе, крестьянам в деревне, шагать сплоченно и твердо, плечо к плечу, как они, Матис и Пеэтер, идут теперь дружно, одной дорогой. Ой, как нужны люди честные, энергичные, с ясным умом, про которых ты действительно знал бы, что они до последней капли своей крови будут бороться за дело трудящихся и никогда не предадут их интересы!
- Каков же все-таки этот Саар? Можно ли ему во всем довериться? - еще раз спросил Пеэтер отца, прервав свои размышления.
- Можно, право, можно! - убежденно подтвердил Матис, и, широко шагая, они продолжали свой путь в волостное правление.
* * *
В старину, во времена Липгарда, картофельные поля в Руусна распахивали как бог на душу положит, но с тех пор, как мыза перешла в собственность Ренненкампфа, и здесь вошли в моду длинные борозды, сплошные из конца в конец поля.
- Удобнее лошади, сподручнее и человеку, - говаривал юугуский Сийм - и лесник и кубьяс Ренненкампфа в одном лице. - Прямая борозда лежит, знай только похаживай за плугом по раз взятому курсу, тут уж некогда зря глазеть по сторонам и болтаться попусту.
- Плохо ли тебе шнырять и назначать нам курсы, а заставь тебя с корзиной в руках день-деньской за лошадью гнуться, тогда узнаешь, какую песню запоет вечером твоя поясница, - ответила кубьясу виластеская Эва, острая на язык жена арендатора. Муж Эвы, Яан, - хозяин ветряка, она могла говорить кубьясу в лицо такие вещи, а жены батраков только поругивались втихомолку (хотя иногда и солеными словами).
Длинные борозды, конечно, выгоднее барину - работа лучше спорится, - но так уже в мире заведено: что барину прибыль, то батраку гибель. Длинные борозды выматывали силы батраков весной, при посадке, но более того осенью, на копке картофеля. Дни копки, считавшиеся раньше, при Липгарде, самыми легкими из всей барщины, почти не уступали теперь по тяжести сенокосу в разгаре лета, разве что рабочее время поневоле становилось короче, хотя и начинали с зари, а последний воз картофеля ссыпали в мызный погреб уже при свете лампы.
Даже Пеэтер, который пошел сегодня на мызу вместо матери (мать батрачила у эймуского Юхана и за него отрабатывала арендные дни мызе), почувствовал усталость. От перетаскивания двухпурных мешков на телеги немела спина.