Наутро все сноровисто взялись за дело. Весь день по берегу раздавалось буханье токмарей, а к вечеру в носовой части в правый и в левый борта были вогнаны подбалочные брусья. Когда же через пару дней вернулся Викштрем и увидел, что здесь без него сделали, он не сказал рабочим ни слова, собрал свои пожитки и исчез. Остальные пайщики не стали его удерживать, и это настолько взбесило мастера, что он, как потом рассказывали, даже взял свей пай из дела. Такой поступок, в свою очередь, рассердил главного пайщика, и так как другого мастера под рукой не оказалось, мастером «Элизы» назло Викштрему и оставили Михкеля.
Так Викштрем «помог» Михкелю сделаться мастером. Но он же спустя несколько лет стал Михкелю поперек дороги, да так, что тому дальше уже и не двинуться было. Но еще до этого случая Михкель выстроил несколько кораблей. После «Элизы» его сразу же позвали в Хяадемеэсте строить «Эву». «Эва» и была первым кораблем, который от киля до флагштока грот-мачты был построен по его модели и под его началом. Хозяева остались довольны кораблем, капитан и команда - того больше. «Эва» прекрасно шла под парусами и маневрировала лучше, чем знаменитая ветроупорная «Мария», построенная старым Ааду из Варепи.
Казалось, что теперь у Михкеля как мастера под ногами почва твердая.
В восемьдесят седьмом году он был мастером в Орайыэ, на постройке «Эммы», в восемьдесят восьмом и девятом годах строил в Хяадемеэсте полный трехмачтовый корабль «Лоотус», а в девяностом богатый корабельщик Хольман нанял его для постройки здесь же, в Каугатома, четырехмачтового барка «Арктурус»… Скупердяй Хольман норовил сократить расходы по постройке корабля до крайности. Он все роптал на большой якобы расход железа, пакли, смолы. Но все же корабль получился как корабль и был занесен в морской реестр по первому разряду. После «Арктуруса» Михкель построил еще мужикам из Мустьяла «Александра». Осенью того же 1893 года, когда он снова в Орайыэ трудился над «Розалиндой», газеты сообщили, что с хольмановским «Арктурусом» случилась авария: в Северном море, по дороге из Пярну в Ливерпуль, судно лишилось всего палубного груза. Так как с людьми несчастья не приключилось, Михкель не очень горевал. Горе пришло позднее. Спустя некоторое время Михкель услышал, что груз «Арктуруса» принадлежал лесопромышленнику Викштрему и не был застрахован. Викштрем подал в суд, потребовав от владельца «Арктуруса» - старого Хольмана покрытия своих убытков. Да, это был тот самый Викштрем, который хотел было склеить подбалочный брус из отдельных деревяшек и преуспевал теперь, промышляя лесом. Может быть, именно желая возместить свой провал на поприще кораблестроения, он принялся спекулировать корабельным лесом, в особенности дубом - и на это у него как будто хватало смекалки.
В куресаарском мировом суде при первом разбирательстве иск Викштрема отклонили. Когда дело рассматривалось вторично, уже в Риге, лесопромышленник нанял бойкого адвоката, который сумел отыскать в законах такие закорючки, что решение мирового суда признали неправильным и отменили. Дело очень осложнилось.
Судовладелец Хольман, по утверждению Викштрема, обманул его, владельца груза, ибо «Арктурус» плохо построен и не отвечает установленным требованиям, а потому необходимо назначить новую морскую регистровую комиссию.
Новая комиссия, вероятно заранее подкупленная Викштремом, и впрямь нашла у корабля кое-какие недостатки и перевела его из первого разряда во второй, так что теперь судно могло перевозить грузы лишь в малом плавании.
- Пусть так, - возражал судовладелец, - но в то время, когда шторм смыл с палубы груз Викштрема, судно было еще новое и исправное.
Вот это и должен был подтвердить под присягой на суде корабельный мастер Михкель, если судьям недостаточно показаний капитана, штурмана и других хольмановских служащих.
Достопочтенные господа судьи требовали от Михкеля, чтобы он говорил правду, одну правду и только правду, ничего не утаивая. И мастеру нетрудно было выполнить это требование судей - ведь он вложил в хольмановского «Арктуруса», как и во всякое другое сработанное им судно, все свое усердие! (Из-за кораблей едва не рухнула его семейная жизнь: в то время как все мысли Михкеля кружились вокруг «Розалинды», «Марии» и «Эвы», его жена Эпп почувствовала себя дома заброшенной, оставленной на произвол судьбы, и ее потянуло к баптистам). И на призыв председателя суда, который внушал Михкелю, чтобы он без утайки рассказал одну лишь чистую правду, Михкель поведал уважаемому суду даже и о том, с каким трудом он добивался при постройке «Арктуруса» нужного железа, смолы и пакли и как ему все это удавалось вырвать у хозяина; это, по его разумению, должно было до конца убедить суд в том, что корабль строился добротно и старательно.