- Да, богатство у него, конечно, есть, - молвила девушка. - А правда?.. Ты ведь и сам не говоришь ему правды. Нанялся на лето в матросы, а сам думаешь удрать где-нибудь в заграничном порту на другое судно.
- Отец бедный, но я и ему не доверил свою мысль.
- А мне говоришь правду, хотя у меня нет никакого богатства - только два рубля за поясом. Это все, что осталось от прошлогоднего заработка, пришлось его проесть за зиму с семьей. Сам знаешь, каково здоровье нашего отца и сколько ртов за столом…
Много ртов за столом… А весенние звезды стали крупнее и ярче, и в море их было столько же, сколько и на небе. Только вверху они были неподвижны, а в море, покачиваясь на волнах, звезды словно плыли вместе с кораблем. И как много их - кто их сочтет!
Но Тийна и не пыталась их сосчитать. Когда-то она уже пробовала это сделать и по опыту знала, что сосчитать звезды невозможно. Она и Сандеру ничего не сказала, потому что догадывалась, о чем он думал. Тийна лишь смотрела широко раскрытыми глазами на большую, крылатую в лунном свете тень парусов, бежавшую вместе с кораблем. А если немного забыться, то все казалось иным. Казалось, что корабль, хотя он и качался, ударяя грудью о волну, стоит на месте, а вода и звезды с шумом и шипением несутся мимо бортов корабля, как быстротечная река. Во всем этом было что-то напоминающее неуловимое сновидение, и чтобы проснуться, прийти в себя, Тийна покрепче ухватилась за поручни, и ее заскорузлая от работы рука коснулась ширококостной руки Сандера.
- Штурманские, даже капитанские бумаги ты, Сандер, можешь когда-нибудь и получить, но я не верю, чтобы ты… (она едва не споткнулась на слове и вместо «ты» чуть не сказала «мы») стал очень богатым, не то у тебя сердце…
- Да и волос у меня на ногах мало, - сказал Сандер печально, вовсе не думая шутить, так как он все же мечтал о богатстве.
- Говорят, - добавил он задумчиво, - когда-то наступит такое время, что не будет ни очень богатых, ни совсем бедных, а все смогут жить в одинаковом достатке. Но пока жизнь показывает другое, и вообще что-то не верится мне в это.
- А ты все-таки верь, ты-то и должен верить, у тебя же счастливая примета на руке, - тихо сказала Тийна.
Но прежде чем Сандер успел ответить, с носа судна послышался голос капитана:
- Алло, кто там. Сандер, что ли? Что ты там воркуешь и спать не ложишься? Иди помоги ребятам воду выкачивать!
Капитан на корабле - что бог на небесах, его приказ приходится исполнять без разговоров. И молодой матрос (у которого была счастливая примета на руке, но мало волос на ногах) сжал на мгновение пальцы девушки и широким шагом двинулся по палубе.
Зачавкал корабельный насос. Тийна снова устроилась на швартовом кнехте между двумя своими узлами. Ей почему-то было жаль, что звезды апрельской ночи начинают тускнеть на небе. Но так уж было суждено: на северо-востоке (на норд-осте, как сказал бы Сандер) разгоралось над морем чуть заметное зарево грядущего дня.
Глава десятая
Темные ночные тучи мчались под полной луной наперерез ветру - с северо-запада на юго-восток. Хотя к вечеру ветер ослабел, он по-прежнему оставался противным курсу «Каугатомы». Да и о волнах не скажешь ничего хорошего, они еще не улеглись после шторма, и порой огромные гребни с грохотом обрушивались на поручни правого борта. Шут ее знает, эту погоду поздней осени, особенно здесь, в северной Атлантике, среди норвежских шхер и скал.
Уже третью неделю «Каугатома» находилась в пути из Архангельска в Петербург с грузом соленой трески. Выйдя из Белого моря, корабль шел хорошо и даже показал корму двум пароходам, но уже в Ледовитом океане подули встречные ветры, а здесь, в Атлантике, два дня назад их настиг шторм такой силы, что судно отбросило на добрую сотню миль. Теперь приходилось упорно лавировать против ветра, хотя от этого было мало толку. Ветер непрерывно дул в лоб, а послештормовая зыбь трепала впустую паруса, особенно большой гафель грот-мачты.