Я меньше всего хотел знать, что тогда будет. Но уже невольно представил искаженное ужасом лицо мамы и строгое, непробиваемое – отца. Наверняка, родители сделают все возможное, чтобы замять ситуацию, прикрыть своими деньгами мой позор… Я не хотел снова переезжать. Менять обстановку, знакомых… Да, думаю, и Пэтти вряд ли этого хотела. Поэтому, вместо того, чтобы ругаться с Коулманом, я, нахмурившись, поинтересовался:
- Что ты хочешь взамен на свое молчанье?
Ответ последовал незамедлительно:
- Верни мой телефон. Восстанови все номера. И скандала не будет, - он сильнее сжал пальцы, и я поморщился от боли.
Но, как бы мне не хотелось избавиться от Коулмана, сделать я этого не мог: денег у меня оставалось только чтобы купить продукты и ещё какую-нибудь мелочь.
- В следующем месяце, - сквозь зубы процедил я, отталкивая от себя Сэма, но он прищурился и вцепился в меня еще сильнее, вызвав почти неприязнь.
- Я не согласен! – рявкнул он мне, наклонившись так, чтобы наши лица оказались на одном уровне. – Либо ты вернешь мне его сейчас, либо…
Он не успел договорить, так как из-за ворот послушался голос Наставницы. Я быстро потянул Коулмана на себя, и мы оба спрятались за колонной. Но излишнюю близость заметили мы оба: мой полуэрегированный член прижался к его бедру, и я взмолился всем Богам, чтобы тот не встал полностью. Это было бы унизительно…
Президент сглотнул, одна его рука удобно устроилась на моей талии, а вторая - на заднице. Двусмысленность ситуации нас обоих выбила из колеи, поэтому воцарившееся молчание било в виски.
- Эммм… - пролепетал я. – У меня нет возможности возместить тебе ущерб в этом меся…ааа, - я сорвался, когда идиот провел рукой по моей заднице.
- Ты гей? – едва не взвизгнул я, когда он повторил движение.
Мои руки были зажаты между нашими телами, и кончиками пальцев я ощущал, как он тяжело вздохнул.
- Тогда окажи мне услугу, и я забуду о произошедшем… - игнорируя мой последний вопрос, сказал Коулман.
В его глазах мелькнула тень сомнения (видимо, просьба далась ему нелегко. На моей памяти не было ни одного случая, когда бы Президент просил о чем-либо. Он всегда только требовал…), но через минуту на меня внимательно смотрела пара серых глаз. А пара сильных рук все так же крепко прижимала меня к колонне.
- Чего тебе? – сдался я, чувствуя, как быстро забилось сердце.
- Сегодня вечером. Будь моей девушкой.
На мгновенье я подумал, что сошел с ума или что оказался в параллельной вселенной. Происходящее мнилось злой шуткой. А, может, Коулман и впрямь хотел меня высмеять?
- Нет! – рявкнул я, и совсем рядом услышал шаги Наставницы.
- Тогда я покажу воон той, - Коулман высунулся из укрытия, прицокнул языком и добавил: - вон той прекрасной женщине твою маленькую штучку…
Я вскипел от гнева, даже наступил ему на ногу, но тот лишь пожал плечами и открыл рот, чтобы позвать Наставницу, но я закрыл его ладонью.
- Хорошо… - давясь своим ядом, прошипел я, возненавидев затею с переодеванием. Теперь я отчетливо понимал, что Коулман достанет меня везде: будь я дома или в пансионе. Так что смысла убегать больше не было. И оттого я нервничал сильнее.
А Сэм вел себя так, словно вся эта ситуация ему на руку. Я с огорчением заметил, что ублюдок постоянно косится на мои ноги, обтянутые колготками, кое-где порванными (кто бы знал, как тяжело их натягивать…).
- Тогда я буду ждать тебя здесь в семь часов. Не опаздывай, - и ублюдок рассмеялся, видя мою растерянность.
- А сейчас я помогу тебе пробраться обратно, - пообещал он, отстраняясь и толкая меня влево.
Мы прошлись вдоль забора, пока по ту сторону не утихли голоса, а потом в два счета перемахнули через заграждение и оказались в саду.
Я очень порадовался, когда Коулман наступил в грязь, и даже хохотнул при виде его скривившегося от отвращения лица, но Президент очень скоро прервал мое веселье, поставив мне подножку. И теперь в грязи оказался перепачкан уже я, причем весь.
Но вставать с только что политого газона я не спешил, потянул Президента за ногу, тот, не ожидая такого поворота событий, повалился мне на грудь, ругнулся и… рассмеялся, когда посмотрел на меня.
В серых глазах вспыхнули смешинки, щеки, перепачканные землей, раскраснелись.
- Свитти, ты неподражаем… - как-то чересчур мягко получилось у него.
И, заметив изменения, я поспешил встать.
- Прекрати… - буркнул я, понимая, что кровь прилила к щекам.
Не знаю, зачем я подал руку этому ублюдку… Но наше рукопожатие получилось крепким и многообещающим, - судя по взгляду Коулмана, вспыхнувшему азартом.
А потом я долго пытался сам забраться в окно, но, даже при том что оно было на первом этаже, влезть на такую высоту мне одному было непосильно. И Президент закрывал ладонью рот, чтобы не хохотать в полный голос, видя, как я свечу девчачьими трусами из-под развивающейся юбки.
- Эй! – под конец измотавшись, зло шикнул я. – Будь так любезен, помоги мне!
Я знал, что это не лучший способ просить о чем-либо, но Сэм послушно подошел и нагнулся, позволяя мне встать ему на плечи.
- Прекрати пялиться! – приказал я, когда выровнял равновесие и поглядел вниз – на Коулмана, который заглядывал мне под юбку.
- Чего я там не видел… - риторически заметил он, но тут же съязвил:
- Или не хочешь лишний раз хвастаться своей маленькой штучкой?
В ответ я усилил давление ног, а потом и вовсе «нечаянно» наступил Сэму на голову грязным ботинком, после чего мило извинился.
За это Президент отыгрался, когда я пролазил в окно: он поднялся на носочки и отклонился в сторону, следствием чего стало мое далеко не мягкое приземление попой на пол в комнату Пэтти.
- Чудовище! – выкрикнул я, вставая и потирая больное место.
Сэм беззаботно улыбнулся, поправил теперь уже грязно-серую куртку и почти пропел:
- И тебе хорошего дня, Свитти! – после чего развернулся и, помахав ручкой на прощанье, пропал из виду.
***
Весь оставшийся день я размышлял, какого дьявола нашему великому Президенту понадобилась девушка и, тем более, зачем ему парень, переодетый в девушку, который представится его девушкой?
Коулман не был уродом (в прямом смысле этого слова, разумеется), кажется, у этого пижона даже был свой фанклуб… Так зачем… Коулману понадобилось досаждать подобными просьбами меня?
Измерив комнату больше сотни раз, отпрыгнув в сторону, когда Наставница внезапно открыла дверь и замахнувшись на неё учебником, я понял: пора прекращать думать о Коулмане, ибо это дурно на меня влияет.
Любопытство жгло меня на всех уроках, поэтому ровно в семь рванулся на улицу и, миновав жирного охранника с его допросами, направился к воротам, где меня уже ждал Сэм, одетый в старомодную рубашку и классические брюки. Я не преминул воспользоваться выпавшим шансом и съязвил:
- Собрался умирать, Коулман? В таком идиотском костюме только в гроб ложиться…
Но шутки он не оценил, - хмуро зыркнул на меня, но, заметив, что я оделся, как новогодняя елка (туфли салатовые, гетры красные, юбка белая, куртка фиолетовая), сухо сказал:
- Сначала мы идем в магазин… - чуть позже, привыкнув, видимо, к моему разноцветью, он более спокойно добавил:
- Не могу же я позволить, чтобы… - он прокашлялся, но продолжил, - «моя девушка» была похожа на пугало!
- Эй! – предупредил я, щурясь от начинающей закипать ярости. – Я не вызывался тебе в пару!
Сэм недобро ухмыльнулся, ущипнул меня за щеку и, ничего не ответив, куда-то потащил.
Я был почти уверен, что мы идем в шикарный магазин одежды, где Коулман подберет мне платье от всемирно известного Кутюрье, но Сэм, напротив, привел меня в дешевый супермаркет, где продавались жуткого покроя неприглядные вещи.
Ничуть не стесняясь, Президент запихнул меня в маленькую примерочную, вручил пару шмоток, и исчез.