Эта короткая сценка привлекла внимание досужих прохожих. Вылез из своей машины, стоявший на остановке такси, рыжеватый коренастый шофер.
- А что здесь стряслось, ребятня? - полюбопытствовал он.
Мальчишки стали наперебой рассказывать ему, добавляя изобретавшиеся тут же на ходу подробности, что квартиру инженера Азимова, который живет на третьем этаже, ограбила целая шайка бандитов, а самого Азимова чуть не убили, и собака Пальма обязательно их всех разыскала бы по следам, да вот дождь пошел,
- Так бы уж и разыскала, - разжигая азарт своих собеседников, проговорил шофер. - Куда ей, этой собаке, против бандитов! - И тут же, будто усомнившись в собственных словах, заметил, - а может, и разыщет. Нюх-то у этих собак, говорят, очень острый.
- Теперь не разыщет, - авторитетно заявил одиннадцатилетний Витька и мастерски сплюнул под ноги.
- Подумаешь, не разыщет. А ты откуда знаешь? Если твой папа милиционер, так ты все и знаешь? - наскочил на Витьку петухом его извечный оппонент Али, который прославился тем, что умел нырять и не выныривать целую минуту.
- Дурак ты, дурак, - процедил с презрительным превосходством Витька. Причем тут мой отец? Сам старшина Прокопенко сказал, что дождь все смыл и Пальма не взяла. Ясно?
- Вот теперь ясно, - сказал, пряча улыбку, шофер и вернулся к своей машине.
Полковник Любавин внимательно выслушал краткий доклад майора Чингизова. Осмотрев обрывок кожаного ремешка, найденный им в квартире Азимова, он кратко заключил:
- Это не от сандалий и не от рюкзака, тем более, что вы утверждаете, что ни того, ни другого у Азимова нет. Это похоже на ремешки, которыми пристегиваются ножные протезы, и оборвался он видите где, вот здесь, сбоку, где протерся сильнее. Так бывает у ремешков протезов. Кстати, майор, хорошо что вы так бережно сохранили ремешок. Это ниточка в поисках обладателя протеза. А как - вы об этом сами подумайте. Плохо другое, что вы не оставили его на месте, это помогло бы собаке-ищейке.
Чингизов густо покраснел. Это, действительно, был промах, и ему было стыдно перед своим учителем. Любавин, видимо, заметил это, но виду не подал и продолжал:
- Рано делать какие-либо выводы, но один вывод можно сделать сейчас. В квартире Азимова побывали не просто воры. Это шпионы, и у нас с вами сейчас должна начаться настоящая работа, причем работа быстрая и точная. Вы вправе спросить, почему я, сказав, что выводы делать рано, все-таки делаю вывод о том, что это вражеские лазутчики. Сейчас поясню.
Полковник Любавин подошел к сейфу, открыл его, вытащил тоненькую папку и, раскрыв ее, прочитал: "... Мне известно также, что перед группой "Октан" была поставлена задача активизировать свою деятельность и, в частности, оперативно добыть все сведения, касающиеся деятельности Советабадского научно-исследовательского института и его ведущих инженеров Азимова, Галицкого и Меджидова. В другие подробности шеф меня не посвящал, так как это было за пределами моих интересов. Меня интересовали авиаконструкторы и артиллеристы. Октановцы их смежники. Именно поэтому шеф рассказал мне то, что я вам сейчас сообщил. Другими сведениями о группе "Октан" и ее составе я не располагаю".
Полковник Любавин закрыл папку, запер ее обратно в сейф и, снова усевшись за свой стол, продолжал:
- Это показания агента Станислава Годлевского, он же Сергей Васильев, американца польского происхождения, что одно и то же, заброшенного к нам три месяца назад и задержанного нашими органами в Ленинграде. Теперь вам ясно, товарищ майор?
Чингизов молчал. Он знал манеру своего начальника и ожидал, что вслед за этим "ясно" последуют лаконичные пояснения и четкие выводы.
И, действительно, полковник Любавин, помолчав несколько секунд, продолжал:
- Так вот, Октай, что мы имеем? Многое. Мы уже знаем, что в Советабаде действует целая группа, имеющая свое условное название, а следовательно, имеющая, как полагается в настоящей группе, резидента, агентов, явки, средства связи. По-видимому, они после долгого бездействия получили, так сказать, боевое задание и приступили к активным действиям. Из трех названных Станиславом Годлевским инженеров в Советабаде сейчас только Азимов. Галицкий пять месяцев, - Любавин бросил взгляд на календарь, - и двадцать два дня находится в Киеве, а Меджидов третий месяц в больнице: у него инфаркт. Значит, объект "Октана" - Азимов. Какой ты из этого делаешь вывод, Октай?
- Что шпионы получили задание овладеть работой Азимова и что они начали выполнять это задание.
- Волга впадает в Каспийское море, - усмехнулся Любавин. - Не обижайся, но это не вывод, это факт, а мне нужны выводы из факта.
- Выводы из факта? - произнес Чингизов. - Выводы из факта, на мой взгляд, таковы: первый - один из агентов работает в том же институте, где Азимов, иначе не было бы такого совпадения - совершения кражи именно тогда, когда Азимов взял домой свой реферат и уехал на дачу; второй - почему агент не попытался овладеть работой Азимова в самом институте. По двум причинам: в присутствии Азимова это исключено, а когда ведущие инженеры отсутствуют на своих рабочих местах, система хранения документов поставлена так, что овладеть ими без риска провала почти невозможно, а агент не должен провалиться, тем более, что не стоит рисковать только из-за части работы, по которой вряд ли сразу можно воссоздать целое.
Любавин одобрительно кивнул головой и спросил:
- Твои предположения?
- Прежде всего, остановиться на гласной версии, что у Азимова совершена обычная кража, ее расследованием занимается уголовный розыск. В том, что это все так и обстоит, должен быть для пользы дела убежден и сам Азимов. Азимову дать негласную личную охрану. Проверить весь состав работников института. Нам, я имею в виду, мне, если не будете возражать, лейтенанту Александру Денисову и младшему лейтенанту Сурену Акопяну, двинуться по следам ремешка от протеза. Кстати, Рустамову хорошо бы поднять на ноги всю агентуру уголовного розыска, чтобы найти пальто. Это закрепило бы нашу версию об обычной краже и помогло бы "исчерпать" инцидент, что, несомненно, должно успокоить агентов и тем самым толкнуть их к активным действиям. Нам невыгодно, чтобы они долго молчали.
- Будем считать, что для начала неплохо, - заметил Любавин. - С твоими предложениями согласен. Действуй. Меня информируй немедленно и оперативно. У тебя все, товарищ майор?
- Все, Анатолий Константинович. - Чингизов на минуту задумался. Он вспомнил, как полковник Любавин учил его никогда не таить малейшего сомнения, продумывать любые, самые неожиданные ассоциации. "Ведь разведка и есть сплошная неожиданность", - любил говорить Любавин.
Любавин приметил раздумье Чингизова и спросил:
- Ты хочешь что-то сказать, Октай?
- Да, Анатолий Константинович. Весь вечер меня преследует странная ассоциация: следы больших женских босоножек в квартире Азимова, о которых я вам сейчас докладывал, и следы больших женских сапог в Грюнвальде в 1945 году. Общее в этих следах не только в размере обуви, но и в манере носить ее. Ассоциация вроде бессмысленная - где Грюнвальд, где Советабад? Что общего между убитым эсесовцами старшиной и кражей в квартире инженера Азимова, который не видел Грюнвальд даже на географической карте?
- Да, общего, действительно, мало, - в раздумье проговорил Любавин. Но, тем не менее, раз думается об этом, думай, Октай. Ложная ассоциация враг разведчика, она может увести его в сторону, а с другой стороны, - чем черт не шутит, когда бог спит. Иная ассоциация может обернуться и добрым другом. Думай, Октай, думай.
КОНЕЦ ХУДАЯРА
Квартиру инженера Азимова Худаяр открыл универсальной отмычкой. Этот безотказный портативный инструмент был сделан мастером своего дела, бывшим "медвежатником" Арамом по кличке "Ростовский". Сейчас Араму было уже под шестьдесят. Со своей профессией он покончил задолго до войны. В стране был введен безналичный расчет, да и уж больно хорошо охранялись государственные сейфы, а частники давно распрощались с несгораемыми шкафами, предпочитая им сберегательную книжку, гарантировавшую тайну вкладов, Что оставалось делать "медвежатнику"? Отсидев положенный срок, он "завязал", как принято говорить у воров, кончающих со своим ремеслом, и устроился в артели "Металлист", где стал неплохим слесарем. Но "домушники" знали, к кому обратиться за надежным инструментом. За солидную мзду Арам делал великолепный набор отмычек, не уступавших патентованным английским.