Наконец, разговорилась. Пришлось попотеть для этого.
Хотя я никогда не был особым мастаком в ведении бесед, и дипломатия не удавалась.
- А ты не хочешь его терять, - понимающе киваю, злясь на глупую, продажную девчонку. – Твой муж богат, да? Поэтому?
- Да, он богат, - рассеянно отвечает она. – И это богатство нужно передать прямому наследнику. Я здорова, Тимур здоров, но я все никак не могу забеременеть… устала, как же я устала! Может, анализы врут, и я бесплодна?
Значит, все же, из-за денег. Крохотная капля сомнения в своей правоте утекает вместе с последней каплей малинового коктейля. И ради денег эта мелкая лгунья разрушила жизнь моей матери.
Все ради денег!
Протягиваю ладонь к ее лицу, и провожу большим пальцем по нижней губе Вики – ласкающе, дразня ее.
И себя.
Электрические разряды прошивают насквозь от предвкушения ночи. Я ее получу, а затем обрадую отца «верностью» его молодой жены.
ВИКА
- Ты очень красивая, - прикосновения опаляют, и никаких сил нет прервать это безумие.
Рустам – незнакомец.
Рустам мне не нравится своей наглостью и беспардонностью.
Он может оказаться кем угодно.
И я замужем, что самое главное.
Но помня все это, я сижу напротив Рустама, и позволяю ласкать, очерчивать пальцами свои губы и скулы, линию подбородка… о Боже!
Надо прекратить все это.
- Вика, - приятным, пробирающим баритоном тянет мужчина мое имя, пробует его на вкус, - Виктория… это ведь означает «победа»?
- Да, - шепчу, и прикусываю нижнюю, пересохшую от нервов губу.
Отвечает мне потемневший взгляд Рустама.
Взгляд, сфокусировавшийся на моих губах.
- Победа. Так и есть, - улыбается парень, словно не мне это говорит. А самому себе.
И убирает теплую ладонь от моего лица. Хочется потянуться следом, не прерывать этих прикосновений, которые так приятны – мне всегда не хватало ласки.
Тем более сейчас, когда я, кажется, один на один с этим миром.
И загнана в ловушку.
- Пойдешь со мной? – Рустам встает, и выжидающе смотрит на меня сверху вниз.
- Куда?
Парень лишь приподнимает бровь. Будто, итак, не ясно, куда.
И зачем.
Нужно отказать ему, поставить на место. Ткнуть броское, тяжелое, как оковы кольцо под нос, и выкрикнуть, что я замужем. Как он смеет намекать, что я способна согласиться?
Вот только перед глазами пустой, ненавистный дом, в который мне придется возвращаться и ждать мужа в полном одиночестве. А затем выслушивать оскорбительные эпитеты в свой адрес.
Пустоцвет.
Недоженщина.
Бракованная.
- Пойдем, - вкладываю свою ладонь в его, и поднимаюсь со стула.
Понимание того, что я совершила, приходит не сразу. Первое, что я чувствую, проснувшись ранним утром это солнечный луч – оранжевый, теплый, ласково скользящий по щеке.
Всегда любила раннее утро, которым мир просыпается, окрашивая теплым светом и полутенями землю. И профессиональным взглядом художницы, и романтичным взглядом юной девушки.
С улыбкой открываю глаза, и осознание приходит резко. Обрушивается яростным водопадом на душу: я изменила мужу.
Тимур – далеко не идеал, но отвечать ему пощечиной низко. А измена – именно пощечина, втаптывающая мужчину в грязь.
Как и саму изменщицу.
Тихо, стараясь не смотреть на вторую половину кровати, поднимаюсь, и собираю раскиданные вещи, которые одеваю на ходу. А затем, все же, замираю у самого выхода.
И смотрю на него – спящего парня, с которым провела эту безумную, горько-сладостную ночь: возможно, он красив, несмотря на шрамы и синяки, покрывающие его спину, грудь и руки.
Да, он красив.
И, надеюсь, мы больше никогда не увидимся.
- Привет, милая, - Тимур привычно мажет поцелуем по щеке, приветствуя меня. – Надеюсь, ты без меня не скучала.
Вопрос не подразумевает ответа. Лишь вежливую улыбку, которой я и одариваю вернувшегося из Питера мужа.
- Ты была в клинике?
- Да, - отвечаю, и внутри холодею, вспоминая, чем именно закончился тот день. – Я не бесплодна. Все анализы подтвердили это, детей я иметь могу.
- Но ты не беременна, - Тимур стоит у зеркала, и буравит меня своим отражением.
- Не беременна, - соглашаюсь со вздохом. – Мне сказали, что было бы неплохо и тебе пройти обследование. Мало ли…
- Ты в своем уме? – муж оборачивается, и слова его окрашены веселой злостью и недоумением, словно ему приходится с несмышленышем вести диалог. – Вика, напоминаю: у меня есть сын. Дело не во мне, а в тебе.
Естественно.
Так я и думала. Дело всегда во мне.