Снова кивнула на его слова.
— Это стало неожиданностью для господина Ладомирского. Ведь такой как он судит по людям по шкале продажности. А вы, Тамара, даже торговаться с ним не стали, а просто указали ему на то, что он всего лишь донор. Конечно, с одной стороны, вы правы, а вот с другой, вы задели мужское самолюбие и хорошенько отдавили ему яйца. Теперь для него дело всей жизни — отобрать у вас ребёнка, которого он считает своим по праву. — Мужчина повертел в руках бокал с вином, наблюдая как свет играет с рубиновой жидкостью и снова подняв на меня взгляд, продолжил: — Из всей сложившейся ситуации, скажу вам, как есть — закон на вашей стороне, Тамара. И я смогу легко добиться у суда управу на Ладомирского. Ему и его людям будет запрещено приближаться к вам.
Я облегчённо вздохнула и улыбнулась. Я знала, что можно победить этого зверя законным способом, не прибегая к бегству в другую страну…
— Рано радуетесь, — мрачно произнёс Малкович, снимая с меня розовые очки. — Ладомирский не станет вас трогать на время вашей беременности, но вот когда вы родите…
— Что? — нахмурилась я. — Что он сможет сделать? Я не понимаю…
Малкович вздохнул и пояснил:
— Доказать отцовство Ладомирского будет проще простого. Он сможет подать заявление на совместное опекунство и он будет в своём праве. Клиника, в которой вы оба обслуживались, допустила грубейшую ошибку. И это я говорю не про ошибку в биоматериалах, а о том, что они сообщили вам друг о друге. Тайна донорства — есть такое понятие. Но это уже совсем другое дело. Вы уже знаете, что являетесь родителями вашего ребёнка.
Сделала глоток воды, смачивая пересохшее от волнения горло, и нервно затеребила шёлковую салфетку.
— А дальше Ладомирский сделает следующее. Когда он добьётся совместного опекунства, он на этом не остановится.
— Я в принципе ему и говорила об этом, что максимум, на что готова пойти — это на совместную опеку. Он ведь не сможет отобрать у меня ребёнка, правда?
— Дело в том, что он его отберёт, Тамара. У вас могут внезапно найти наркотики. Или вас уличат в хакерских махинациях с деньгами. Есть множество вариантов, как можно подставить человека и сломать ему жизнь. Но это уже будет зависеть от фантазии и кровожадности Ладомирского. И вот тогда, вы навсегда потеряете своего ребёнка.
Трудно стало дышать…
Страх…
Страх — липкий, удушающе сладкий, с вязким привкусом гнили… Я никогда не испытывала такого всепоглощающего страха — потерять всё, потерять ребёнка…
Нельзя бояться. Никак нельзя. Страх сделает меня слабой… Чем меньше я стану бояться, тем менее уязвима буду. Но как избавиться от страха, что ядом начал отравлять мою кровь?
Нужно посмотреть ему в лицо и сказать: «Я не боюсь… Это я, Тамара и есть твой страх перед неизбежной твоей испорченностью и наказанием за твои деяния, что ещё не совершены. Я стану твоей карой и болью. Я стану кнутом, который накажет тебя и рукой, которая будет держать этот кнут. Я не боюсь тебя…»
— Я не сдамся, — произнесла твёрдым голосом. — Я пойду на телевидение и всё расскажу. Правду не спрятать, Борис Габрисович.
— Поверьте моему опыту, Тамара. Прав будет тот, у кого связи и большие деньги. И никакая общественность вам не поможет. И поймите, Ладомирский зацепился за этого ребёнка ещё не только из принципа вам досадить и доказать, что он сильнее. Это его ребёнок тоже. Насколько известно, у Ладомирского нет детей на стороне, он за этим щепетильно следит. Представьте, он богатый человек, будет жить и знать, что где-то растёт его продолжение, его кровь.
Я смотрела на этого мужчину и начала ощущать к нему презрение. И это правозащитник?
— Что вы предлагаете, Борис Габрисович? Сдаться и отдать своего ребёнка Ладомирскому? Это вы мне советуете? Вы, кто призван защищать и отстаивать правду? — мои слова прозвучали как кислота — разъедающе и беспощадно.
Он покачал головой.
— У меня другой для вас совет, Тамара, — произнёс он.
— Буду рада услышать его, — произнесла с долей ехидства.
— Вам лучше договориться с Ладомирским. Вы — женщина, Тамара и очень красивая женщина, а ещё умная. Вы выбиваетесь из привычных для Ладомирского понятий о женской сути и можете сыграть на этом.
Хмыкнула на его слова. Нечто похожее я слышала от подруги сегодня днём.
— Моя подруга предложила согласиться на предложение Ладомирского жить в его доме во время беременности и попробовать… охмурить его… — ну вот, я это произнесла. Тяжело вздохнула.