Он положил свои большие ладони на стол и угрожающе по нему ударил.
— Вы что наделали? — его голос — сама угроза.
— Знаете что, это не просто возмутительно, это чудовищно, — поддержала я его рассерженным тоном. — И как вы вообще посмели рассказать о том, кто донор? Мне бы неплохо жилось, не знай я о том, кто отец моего ребёнка!
Я ожидала услышать любую, самую страшную новость, начиная от того, что донор, чью сперму я приобрела, оказался носителем какого-нибудь генетического заболевания или новость о том, что с моей беременностью что-то не так. Я мысленно приготовила себя к худшей ситуации, но такого поворота событий уж точно не ожидала.
Я рожу ребёнка Ладомирского… — даже в страшном сне мне не могло такого присниться. И как мне теперь жить с этой мыслью?
Как, как? Как и раньше.
— Тамара Юрьевна, Руслан Германович, мы понимаем, что ситуация неординарная и более того — сложная, но мы бы хотели помочь вам обоим, — залебезил директор клиники.
Он серьёзно? Как он собирается нам помочь? А что будет с той женщиной и её ребёнком?
Посмотрела на Ладомирского.
Мужчина откинулся на спинку кресла и посмотрел на меня другим взглядом — оценивающим. Его практически чёрные глаза, казалось, могли прожечь меня насквозь. Не дождётесь, Руслан Германович. Я вызывающе вздёрнула бровь, не отводя глаз.
А знаете что, да и плевать на то, что донором спермы оказался Ладомирский.
— Сколько ей лет? — неожиданно спросил он директора клиники.
Роман Александрович открыл было рот, чтобы ответить Ладомирскому, но я его перебила.
— У меня лично спросить не судьба? Нет?
Ладомирский прищурил глаза и холодно ухмыльнулся.
— Так сколько же?
Я склонила голову, и хотела было ответить в духе «сколько есть — все мои», но подумала, что этот мужчина вряд ли оценит юмор. Тем более, в такой ситуации.
— Тридцать три, — произнесла уверенным тоном.
— Тридцать три, — повторил задумчиво Ладомирский и посмотрел на директора. — Суррогатной матери, которая должна была родить моего ребёнка — двадцать пять лет. Мне нужен полный отчёт о здоровье этой женщины. Если окажется, что имеются хоть какие-то отклонения в развитии плода — прервите ей беременность.
— Что? — опешил Роман Александрович.
— Вы в своём уме? — разозлилась я и подскочила с кресла. — Это мне нужно знать, какого состояние вашего здоровья, так как это мой ребёнок! И не смейте тут сидеть и указывать, кому и что делать! Мой ребёнок — и точка!
Я посмотрела на Романа Александровича.
— По договору с клиникой я получила всё, что хотела и оплатила ваши услуги, верно? — он согласно кивнул. — Дальнейшее обследование и наблюдение своей беременности я буду проходить в другом месте. В услугах вашей клиники, Роман Александрович, я больше не нуждаюсь.
— Сядьте! — командным тоном произнёс Ладомирский.
Да конечно! Разбежалась!
Не стала даже смотреть на его перекошенное от гнева лицо, а произнесла, обращаясь к Роману Александровичу:
— И будьте любезны, избавьте меня от внимания этого человека.
— Тамара Юрьевна… — произнёс извиняющим тоном директор. — Мы не договорили… Мы хотели бы компенсировать вам причинённые неудобства и…
— Я не нуждаюсь в деньгах. У меня их достаточно, — сказала немного высокомерным тоном.
— Прошу вас, Тамара, сядьте в своё кресло, — неожиданно плавным и тягучим голосом произнёс Ладомирский. — Мы ещё не закончили этот разговор.
— Мне не интересен этот разговор. То, что донором спермы оказался немного не тот, кого я выбирала… — пожала плечом. — Не имеет уже особого значения. Во мне зародилась новая жизнь. Это мой ребёнок. Мой и ничей больше. И как бы цинично это не звучало…
Я перевела взгляд на злющего, точно сам дьявол, Ладомирского и закончила:
— Я купила эту сперму.
Сняла сумочку с подлокотника и уже развернулась, чтобы уйти, как Ладомирский резко поднялся со своего места и схватил меня за руку выше локтя — хватка была жёсткой.
— Больно, — зашипела я, подняв голову, чтобы посмотреть в глаза этого жестокого мужчины.
Он ослабил хватку, но не отпустил, а дёрнул меня к себе — мои губы соприкоснулись с белоснежной тканью его рубашки, оставив розовый отпечаток моей помады.
Так тебе и надо, — подумала злорадно.
Ладомирский не заметил небольшой неловкости, он склонился надо мной грозным коршуном и сказал:
— Тамара Юрьевна, я купил в этой клинике суррогатную мать. Вы красивы, правда, жаль, что вы не столь уже молоды…