Мысль о том, чтобы владеть ею, иметь ее под своим контролем, возбуждает меня так, как я не чувствовал уже много лет. Сара - это не просто еще один актив. Она - нечто большее, нечто, что я заявлял для себя. Мысль о том, что кто-то другой прикасается к ней, даже смотрит на нее так, как это делал Сергей, заставляет мою кровь кипеть.
Артем нарушает тишину, его голос ровный, пока он нацеливает свой удар. — Если она преуспеет, это будет хороший удар для Престонов. Кейс не поймет, что его ударило.
Я киваю, заставляя себя вернуться мыслями к текущим делам. — Она добьется успеха, — говорю я, больше себе, чем им. — Она знает, что поставлено на карту.
Игра продолжается, остальные болтают и смеются, напряжение медленно спадает, но я не могу избавиться от ощущения, что сегодня что-то изменилось. Сара не просто пешка в этой игре, она стала чем-то большим в моем сознании, чем-то, что я хочу контролировать, чем хочу владеть. Влечение, которое я к ней испытываю, неоспоримо, и... Я не привык чувствовать что-то, что я не могу легко проигнорировать.
***
Когда я наконец прихожу домой, ночь тихая, особняк купается в тусклом сиянии лунного света, проникающего через окна. Когда я вхожу внутрь, служанка как раз собирается уходить. Она смотрит на меня со смесью уважения и нервозности, ее глаза опущены, когда она говорит.
— Мистер Шаров, — тихо говорит она, — Мисс Сара ничего не ела весь день.
Я киваю, подтверждая ее слова. — Спасибо, — отвечаю я ровным голосом. Она слегка опускает голову и уходит, мягкий щелчок закрывающейся за ней входной двери эхом разносится в тишине.
Я поднимаюсь наверх, мои мысли тяжелы под тяжестью дня. Встреча с мужчинами прошла достаточно хорошо, но именно Сара застряла в моем сознании. Ее образ, то, как она держалась перед этими мужчинами, остались со мной. В ней есть уязвимость, от которой я не могу избавиться, хрупкость под поверхностью, к которой я чувствую притяжение, несмотря на то, что знаю лучше.
Когда я дохожу до ее комнаты, я не беспокоюсь о стуке. Я поворачиваю ручку и толкаю дверь, входя внутрь. Комната тускло освещена, маленькая лампа на тумбочке отбрасывает мягкий, теплый свет на пространство. Сара сидит на кровати, подтянув колени к груди и обхватив их руками. Ее глаза красные и опухшие, верный признак того, что она плакала. Даже сейчас она пытается сдержать слезы, но боль ясно видна на ее лице.
Она ничего не говорит, когда я приближаюсь, ее взгляд устремлен в какую-то далекую точку, она погружена в свои мысли. Я подхожу ближе, встаю у кровати, смотрю на нее сверху вниз. Ее вид пробуждает во мне что-то, что-то защитное и собственническое одновременно.
— Ты плачешь из-за ситуации с Престоном? — спрашиваю я тихим голосом, хотя у меня уже есть ощущение, что это не единственное, что ее тяготит.
Она слегка качает головой, ее голос едва слышен, когда она отвечает — Ты думаешь, я чувствую себя плохо из-за того, что пошла против американской мафии? Они предали меня. — Ее тон становится жестче, но я все еще слышу в нем трещину, боль, которую она пытается скрыть. — Я не чувствую себя ни капельки плохо из-за этого.
Она встает, ее движения медленные, почти нерешительные, пока она не оказывается передо мной. Она достаточно близко, чтобы я мог видеть, как слезы снова наворачиваются на ее глаза, грозя пролиться. Когда она смотрит на меня, я вижу печаль, запечатленную на ее чертах, тоску, которую она несла с собой.
— Я не могу этого забыть, — говорит она дрожащим голосом. — Я убила человека. У меня кровь на руках, и я не могу выкинуть это из головы.
Ее слезы начинают капать, и прежде чем я успеваю что-либо сказать, она протягивает руку, хватая ткань моей рубашки в кулаки, держась так, словно она пытается закрепиться на чем-то, на чем угодно. Ее разочарование ощутимо, необузданные эмоции в ее глазах разрывают любые стены, которые я пытался построить вокруг себя.
— Все, что я хочу сделать сейчас, это забыть обо всем, — шепчет она, ее голос прерывается, когда она прижимается ко мне, ее слезы впитываются в ткань моей рубашки.
Я чувствую тяжесть ее боли, отчаяние в ее прикосновении, и что-то внутри меня меняется. Я тянусь, вытирая слезы с ее лица тыльной стороной пальцев, мое прикосновение нежное, почти заботливое. Ее кожа мягкая, теплая под моими пальцами, и я ловлю себя на желании забрать боль, которая так глубоко запечатлилась в ее выражении.
— Я могу помочь тебе забыть, — бормочу я, мой голос едва громче шепота. Моя рука движется вниз, слегка касаясь молнии ее толстовки. Я жду, пристально наблюдая за ней, мое сердце колотится в груди, когда я даю ей выбор. Это ее решение, которое она должна принять самостоятельно.