Рука машинально тянется к животу. Глажу его, прикрывая на мгновение глаза. Когда я уехала, понятия не имела, что спустя пару недель тест для определения беременности покажет две яркие полоски. И конечно же, я без капли сомнений знаю, кто отец моего малыша. Потому что кроме него в моей жизни как минимум несколько месяцев никого не было.
Алексей отчётливо дал мне понять, что ребенок ему не нужен. Что пошлет меня на аборт, если вдруг всплывёт такая информация. Она не всплыла. Более того, Гончаров даже не знает, что я ношу под сердцем его малыша. И не узнает. Никогда.
Вот сделают маме операцию. Спустя несколько недель, дай бог, ее состояние улучшится. И врачи разрешат мне увезти ее в Штаты. Ибо здесь я ее оставить не смогу.
— Пошла, Мел, не волнуйся. Десятая неделя. Врач сказала, все прекрасно. А ещё сказала, что волноваться нет причин.
— Вот и замечательно! — отзывается подруга, даже в ладони хлопает как маленькая девочка.
Улыбаюсь, оглядываясь по сторонам. Однако улыбка слетает с моего лица сразу же, как только я замечаю напротив моей машины черный внедорожник бывшего — Гончарова Алексея. Того самого, от которого я без оглядки сбежала два месяца назад. И от которого беременна.
Он смотрит на меня в упор. Не спеша выбирается из салона своего автомобиля. Затягивается сигаретой и, швырнув окурок в сторону, направляется в мою сторону.
Дышать становится нечем. Воздух испаряется. И я, сглотнув колючий ком в горле, перевожу взгляд на телефон.
— Я тебе перезвоню, — шепчу, вырубая звонок.
Алексей два раза стучит в стекло с моей стороны указательным пальцем. Вжимаюсь в сиденье от страха. Господи, откуда он узнал? Как нашел меня? Ведь я всего-то два часа как оказалась в Москве.
— Открывай, Анна. Больше никуда ты от меня не денешься. Больше не сбежишь.
Дрожь во всем теле не унять. Я тянусь к ручке, открываю дверь и выхожу.
На самом деле бояться мне нечего. То, что я беременна от него, знают два-три человека. И они меня точно не сдадут. А то, что я сбежала, — вообще не его дело. Я узнала, кто он. Узнала его истинное лицо и решила свалить. Желательно как можно дальше. И я не приехала бы, если не болезнь мамы. Вернулась вынужденно.
— Ну, привет, Леша. — Складываю руки на груди и гордо вздергиваю подбородок, заглядываю в черные глаза. — Вижу, ты соскучился.
Гончаров давит тяжёлым взглядом. Стоит настолько близко, что, едва я втягиваю носом воздух, запах его парфюма проникает в лёгкие. Машинально делаю шажок назад, потому что хочу остаться трезвой.
Этот мужчина с первой нашей встречи действовал на меня странно. А потом я буквально стала зависимой от него. Только бог знает, как я нагружала себя работой в Штатах. Даже нормально не отдыхала, лишь бы не вспоминать его. Потому что оставаясь наедине со своими мыслями, понимала: он слишком глубоко проник в мое сердце. Занял там все пространство. Я не смогла его забыть. Не смогла стереть из памяти наши страстные ночи. Его голод и напор.
Не смогла я... И сейчас, стоя напротив него, понимаю: каким бы он кретином ни был, я испытываю к нему все те же чувства, что раньше.
— Думала, всю жизнь будешь от меня прятаться? С моим ребенком? — Он кивает на мой живот.
Распахиваю глаза от удивления. Даже рот открываю, чтобы возразить. Чтобы выдавить хоть что-то. Однако от шока все слова застревают в горле комом.
Некоторое время я просто смотрю ему в глаза. Не могу оторвать взгляд. Прихожу в себя, чувствуя невыносимую боль на локте — он его сжимает.
— А я что, должна была остаться с мужчиной, который изменил своей жене и поднял на нее руку? Знай я раньше, кто ты на самом деле, даже не посмотрела бы в твою сторону! — шиплю змеёй, гордо вздергивая подбородок.
Плевать на боль. Я испытывала боль гораздо сильнее. Не спала ночами, не могла выкинуть его из головы. Он везде мне мерещился. И едва я сумела хоть как-то позабыть о нем и переключиться на бизнес, так он снова появляется в моей жизни как черт из табакерки. И мало того, сносит на своем пути все то, чего я с огромным трудом добилась за два месяца. Мою выдержку, силу. Мою твердость и непоколебимость.
— Вот как? Значит, ребенок от меня тебе тоже не нужен? Раз я такой кретин. Пошли.