Я не сопротивляюсь, когда меня хватают за руку и тащат обратно в комнату. Оказавшись в ней – падаю на пол, больно ударяясь коленями и отбивая их. Потому что меня швыряют!
Я встаю, стираю слёзы. Обессиленно падаю на кровать, проклиная этих уродов!
Ещё и Саша… Подставился.
Но! Может он спасёт меня?
Точно, Григоренко выполнит это. Он ведь любит меня. Раз уж он такой крутой тип, о котором так говорит губернатор… У него есть связи?
Не знаю! Но я буду надеяться.
А пока встаю с кровати. Чувствую, как что-то растекается по футболке. Захожу в ванную, а у меня на спине куча еды и пятен. Всё перемешалось, и странный запах несочетаемого ударяет в нос.
Я брезгливо скидываю с себя одежду. Закрываюсь на щеколду. И быстро купаюсь, боясь, что кто-то зайдёт и выломает дверь. Заканчиваю со всем и… Стою посреди ванной голая. У меня только полотенце. Вся одежда грязная.
Интересно, а может, в шкафу что-то есть?
Я закутываюсь в полотенце, которое еле сходится на груди. Оно недлинное, узкое. Но мне главное дойти до шкафа. Нет – замотаюсь в простыню или штору.
Выхожу в комнату. Не успеваю дойти до своего пункта назначения. И тут же врезаюсь во что-то твёрдое. Зажмуриваюсь, вдыхаю воздух вокруг. Пахнет бергамотом. Вперемешку со странным терпким запахом.
Тут же распахиваю глаза, поднимаю взгляд вверх.
Не успеваю ничего понять.
Меня прижимают к стене, хватая за запястья и пригвождая их по обе стороны от моей головы.
– Готовилась для меня? – летит ледяной голос и такой же тон. Бесчувственный. Безжалостный. Как и он.
Я сжимаюсь, желая схватиться за полотенце. Но не могу.
– Я… – выдавливаю. – Нет… Отпустите меня!
– Полотенце лишнее, – отрезает грубо, концентрируя на нём взгляд.
– Не… Лишнее… Прошу, не трогайте.
– Захочу и буду трогать. Ты мне указ мне, женщина, – басит, возвращая на меня своё пылающий и пригвождающий к полу взгляд.
Я сглатываю, бегаю взглядом по сосредоточенному лицу. По загорелой коже. По густым бровям, прищуренным глазам с тёмной радужкой в них. По прямому носу, острым скулам и тонким губам, на которых и заостряю всё внимание.
Их я боюсь так же, как и рук.
– В-вы ведь поговорила с Сашей? Н-нашли его? Зачем я вам?
– Нашёл, – кивает довольно. Но виду не показывает. Но по глазам вижу только. – Завтра… У нас встреча. Он хочет свою любимую девушку себе. И я её отдам. Но сначала хочу распробовать её на вкус.
От одного только намёка сводит ноги.
– Я буду кричать, – выдавливаю из себя.
– Кто услышит?
Я захлопываю рот, не имея вариантов.
Но тут же пытаюсь что-то сообразить.
– У меня… – я пытаюсь придумать хоть что-то!
Мужчина хмыкает, опускает взгляд вниз. На край полотенца. Снова. Потом ниже, на ноги, где образуется лужа из воды.
– Саша наградил меня… Болезнями, и… Вам не стоит!..
Тихий смех режет по слуху лучше любого острого ножа.
Он поднимает взгляд обратно, улыбается уголками губ.
– Отдать тебя тогда одному депутату? Посмеюсь.
– Не нужно…
Я уже унижаюсь и прошу. Я готова встать на колени. Но никогда не сделаю этого. Особенно перед ним. Я хватаюсь за жизнь. Но у меня есть… Принципы. Гордость.
– Я передумала, – выпаливаю. – Хочу. С вами. Давайте. Раз хотите… Но я предупреждаю…
Неожиданно карие глаза блестят дьявольским огоньком. Хаджиев подаётся вперёд, опаляет своим дыханием мои губы, и я сама вжимаюсь в стену, переставая дышать. Встаю на носочки, боюсь пошевелиться. Потому что он как хищник, подошедший близко к своей добыче. Давит морально, убивает и подавляет дух. И выжидает, когда я сделаю осечку. Свой первый шаг. И последний.
Потому что он будет для меня провальным.
Это – обычные шахматы. Где правила – знает только он.
– Но… – облизываю пересохшие губы. – Это будет ваш последний раз. Потом всё отсохнет.
Я, конечно, вру.
Видела такой приём в фильтрах.
– Хорошо, – кивает. – Ты натолкнула меня на одну мысль.
Он отрывается, проходит по мне холодным взглядом.
– Завтра, когда Драй придёт спасать тебя, увидит… Нелицеприятную картину. Как думаешь, ты осилишь двоих? На глазах у своего мужика?