Рыжей змейкой выскользнула за дверь и устремилась к выходу. Точно, никого. Значит, можно не трястись. А значит… Наверное, от упоительного чувства безнаказанности во мне проснулась вредность. Радетель и так захапал все мое содержание! А вдруг не случится официальной возможности вернуть обратно законное имущество?
Внутренняя потребность хоть немного восстановить справедливость нарастала с каждым шагом.
А, Сумрачный с ним! Круто развернулась и рванула в сторону кабинета старика. Рисковать, так по-крупному. Если повезет, еще и об отправителе что-то узнаю.
Увы. Не успела толком обследовать хоть один ящик стола, как за дверью послышались шаги. Одни шаркающие, неторопливые, другие тяжелые, громкие. Так звучат добротные сапоги. Грин! Да к тому же еще не один. В такой-то час? Странно…
Последняя мысль посетила меня уже под столом, хвала инстинкту самосохранения. Укрытие казалось надежным. Даже если хозяин кабинета вздумает занять свое место, вряд ли почувствует сжавшуюся у его ног меня. Сами виноваты, кормить лучше надо было.
— Проходите, милостивый господин, располагайтесь, — непривычно заискивающим тоном встречал визитера сорит. — Может, желаете отужинать с дороги? Или отдохнуть?
Меня просто раздирало от любопытства. Но, как назло, от гостя удалось разглядеть одни сапоги. Высокие, до колена, из мягкой, наверное, коричневой кожи, с золотыми пряжками. Дорогущие…
— Не ждали мы вас так скоро…
— Я спешу, — коротко бросил холодный голос. Над головой бряцнулось что-то увесистое. — Здесь деньги за следующий месяц и небольшая надбавка на приличный гардероб для девчонки. Также понадобятся книги и удобная обувь, годная для верховой езды. В следующий раз она поедет со мной.
Повисла долгая пауза, прерываемая натужным кряхтеньем Грина. Сорит мучительно подбирал слова.
— То есть как — поедет? Куда? Зачем? — Видно, старика все-таки прорвало.
Как же, такого заработка лишают! Как он сам однажды проговорился Радетельнице Ирите, они на пожертвованиях и за полгода не собирают того, что выдают на содержание «маленькой приживалки» ежемесячно.
— Должен вас предупредить: девица совершенно несносна и у нее…
— У вас впереди целых тридцать дней, чтобы все исправить, — снова не пожелал дослушать до конца мой таинственный попечитель. И, не произнеся больше ни слова, шагнул за дверь.
Старший Радетель потоптался еще немного на месте, посопел обиженно и поспешил проводить гостя. Фу, наконец-то ушли…
Я выбиралась из-под стола ни жива ни мертва. Жажда наживы тихо загнулась на пару с желанием попытаться отыскать хоть какие сведения о таинственном благодетеле. Ну их всех! Опомнились в самое неподходящее время.
Признаться честно, крошечный червячок сомнений все же точил душу, подбивая остаться. Платья! Книги… Но ведь неизвестно, зачем бедная сиротка вдруг понадобилась ночному визитеру. И что-то я не горю желанием узнать.
Размышлять я себе позволила ровно до того момента, пока не стих стук копыт за окном. Медлить больше нельзя! Если решаться на побег, то прямо сейчас. Не желая нарваться в коридоре на Грина, я распахнула окно. И тут взгляд наткнулся на оставленный на столе кожаный мешочек. Деньги все равно предназначались мне, так?
Значит, это даже не воровство.
Переступила подоконник и уцепилась за край каменного ящика, предназначенного для выращивания цветов. Хотя в нашей соре после отъезда Флоры сажали только то, что для хозяйства требовалось. Или что можно продать. Кряхтя, подтянулась и немного прикрыла окно. Сейчас Грин вернется за деньгами. Если повезет, не сразу догадается, кто и каким образом конфисковал золотишко.
Дальше пришлось плюнуть на страх и прыгать. Второй этаж — это не слишком высоко. Не расшибусь.
Рухнула в траву и тихо зашипела сквозь стиснутые зубы. От локтя к плечу разливалась боль. Осторожно шевельнула рукой — вроде не сломана. Значит, скоро пройдет.
— Ну, удачи тебе, сиротка, — напутствовала безрассудную себя и незаметной мышкой выскользнула за ворота. Повезло еще, что соры охранять не принято. Какому безумцу придет в голову накликать гнев Солнечной?
Хм… Лично мне только что пришло…
До самого рассвета я попеременно то бежала, то шла, стараясь как можно дальше убраться от родных (если можно так сказать) мест. Первое время сердце гулко стучало в ушах, а от пропитанного лесными запахами воздуха голова шла кругом. Представить только — свобода! И целый мир впереди!
Чувство было такое, будто переступила невидимую черту, разделившую жизнь на «до» и «после». Почему это невидимую? Каменные стены обители были заметны даже в темноте.