Бёрк обошла гостиницу дворами, проскользнула между дровником и конюшней. Огляделась. Прислушалась. Подкралась к старой длинной террасе, пристроенной к задней стене. Деревянные перила густо обвили виноградные лозы. Гроздья уже собрали, и только местами между скрученных листьев еще висели щепотки подсушенных ягод. Кусты хоть и пожелтели, но мешали смотреть в кормильню издали, и чтобы заглянуть в окна, придётся подняться на дряхлые ступени. Но сначала нужно убедиться в собственной безопасности.
Бёрк осторожно раздвинула лозы и изумлённо замерла. На залитой теплым солнцем веранде обнаружился волк! Ну как волк… Оборотень. Он сидел прямо на пыльном не крашенном полу и всем своим видом источал смертную скуку.
Оборотень был… невероятно хорош! В черных кожаных штанах, обтягивающих длинные ноги, в красной рубашке с воротом, расстегнутым до середины гладкой мускулистой груди. Широкие вышитые рукава подкатаны почти да локтей, на открытой коже рук виднелись шрамы и черные татуировки. На узких бедрах — пояс с медными заклепками. Оборотень положил руку на рукоять кинжала, вставленного в отделанные гравировкой ножны, пристегнутые к поясу. Черные и жесткие на вид волосы оборотня вились крупными кольцами и прикрывали уши, но не доходили волку до плеч. Нос с небольшой горбинкой, широкие скулы, пухлые чувственные губы и темные раскосые глаза, обведенные густыми длинными ресницами.
Засмотревшись, Бёрк как ребенок разинула рот. От красивой картинки в горле пересохло, и орчанка громко сглотнула. Нетерпеливо потянулась поближе и почти уткнулась головой в виноград. Восхитительный! Оборотень!
Он закинул ногу на ногу. Начищенные до блеска высокие сапоги поблескивали на солнце. Рядом валялась куртка из тонко выделанной кожи, на ней тряпичный кулек. Оборотень вытаскивал из полотняного мешочка орехи водяного мака. Внимательно оглядев, подбрасывал вверх, чуть запрокидывал голову и ловил ртом. Аппетитно хрустя, оборотень не спеша съедал орешек и снова повторял этот фокус.
Бёрк потеряла дар речи, что случалось с ней крайне редко. Причина была проста: перед орчанкой слились воедино две ее мечты. Первая — орешки! Покрытые глазурью, сладкие, хрустящие. О! Как бы она хотела съесть хотя бы один! Как мечталось ей узнать наконец, каков он на вкус, драгоценный лакомый кусочек.
Прошлым летом ночевать на постоялом дворе остановился ярмарочный обоз, и гастролеры поставили во дворе огромный разноцветный шатер. В нем установили столы, и ряженые в клоунов артисты продавали всякие безделицы, сувениры и диковинные вкусности. Местные гномы сбежались посмотреть на редкую невидаль, любопытная орчанка тоже крутилась рядом. Внутрь балагана ее не пустили — вход был платный, а у Бёрк тогда совсем не было монет. Но издали она смогла рассмотреть, как жарили на медной сковороде большие светлые орехи. Когда зерна потемнели и стали приятного янтарного оттенка, их полили особенным белым медом, собранным с горных акаций. От жара он становился твердым, словно стекло, и покрывал орех блестящей сладкой корочкой.
Орчанка не была избалованна едой, всю жизнь ее преследовал голод. Еда доставалась ей самая простая, и даже пирог с вишней был для неё деликатесом. Слов «шоколад» и «карамель» Бёрк и вовсе не знала. Запах, исходивший тогда от лакомства, чуть не свел её с ума. Слюна наполнила рот и чуть ли не капала на пол. Она смотрела на горку блестящих шариков как загипнотизированная и готова была пойти на преступление, только бы съесть хоть один.
Уставшие гастролеры быстро поняли, что заработать здесь не выйдет. Обозлившись, они легли спать, не забыв выставить часового. Бёрк всю ночь бродила поблизости, как голодная кошка. Она искала лазейку, хоть малюсенькую брешь в цветастом шатре, но он оказался непреступным. Часовой, как заведенный, раз за разом обходил его по кругу и поддерживал огонь в горящих рядом кострах. Свет не дал возможности подползти ближе, и все, что осталось орчанке, — жадно принюхиваться, сидя в кустах. С тех пор орешки часто снились Бёрк, она мечтала подкопить денег и в следующий приезд ярмарки купить заветное лакомство. Ну хотя бы пару зернышек…
Второй мечтой уже давно были оборотни.
Однажды, когда Бёрк было лет десять, она нашла в дорожной колее книгу. Грязную, измятую, с пожелтевшими от времени страницами, без обложки. Переплет грубо оторвали, и из бумажного бока жалко торчали скрюченные нитки.