Лось попробовал перекатиться через спину, но не тут-то было — супруга поймала его конечности каменным капканом, а ее подружка всадила в тушку окаменение. Поэтому могучий рывок корпуса влево закончился… переломами всех четырех ног. А я удержался на живом щите и проорал напарницам приказ лупить сохатого разрядами. Не скажу, что получил море удовольствия от так называемого дружественного огня, но раскачанный иммунитет к этому виду магии «резал» львиную долю мощности атак, поэтому было терпимо. Вот я и отжигал — продолжал «сотрясать» свою «лошадку» электрошоками и по откату долбил все теми же разрядами. Опять же, целясь в многострадальную голову.
Сколько времени длилось это безумие, не скажу — искалеченный зверь, содрогающийся под ударами Молнией, бился за свою жизнь с бесстрашием обреченного и лупил всем, чем владел, прямо по себе. Ну, а мне приходилось при каждом пробуждении чуйки хоть немного, да смещаться в сторону. Да, это спасало не всегда — марево проседало почти до нуля раз шесть или семь — зато резерв лося проседал намного быстрее, чем мы могли рассчитывать в самых смелых мечтах. И, в конце концов, иссяк. Я заметил это первым. Ну, или, как вариант, находился ближе девчонок, поэтому моя ледяная игла пробила череп чуть раньше, чем иглы Оли и Светы. Потом я отпрыгнул в сторону от туши, забившейся в предсмертной агонии, и… рухнул на колени от вспышек боли, прострелившей ноги.
Ничего крупнее глухарей прозрение не «показывало», так что я успокоил напарниц, переместившихся ко мне, изучил стопы взглядом в себя, изобразил облегченный вздох и заврался:
— Как ни странно, оба каменных копья прошли между костей плюсны, продырявили подошвенные и тыльные межкостные мышцы, порвали пяток мелких кровеносных сосудов, продырявили кожу и изуродовали ботинки. Подошву последних регенерация, естественно, не восстановит, а остальное сто процентов зарастит. В общем, расслабляйтесь и… вырежьте, пожалуйста, из тушки не только Искру и все крупные энергетические узлы, но и голяшки с желудком: хочу сварить хаш — он, помнится, способствует восстановлению после травм. Кстати, эту Искру продавать нельзя — цепкие корни и каменные копья, шарашащие по площади, пригодятся нам самим. Вернее, тебе, Света: у нас в семье корнями пользуешься только ты. В общем, наводи «болтушку», употребляй и экспериментируй с созданием новых умений…
— Вырежем… — кивнула Оля, вытащила из ножен «разделочный» нож и переместилась к лосю. А мелкая так же коротко пообещала употребить ядро и научиться формировать настолько перспективные навыки, еще раз посмотрела на мои ботинки, закусила нижнюю губу и рванула помогать подруге. Ну, а я завалился на траву, закрыл глаза, ушел в медитацию и постарался отключить регенерацию, чтобы она не срастила раздробленные кости как попало и не добавила мобильному реанимационному комплексу «Носорога» работы.
И ведь смог. Более того, вместе с нею отключил и боль. Поэтому после того, как девчата закончили возиться с добычей, уверенно поднялся на ноги и отказался от двух предложений помощи:
— До расщелины рукой подать, а выходить из рывков с опорой на пятки не так уж и сложно. Так что дуйте заканчивать свой чертеж, а я допрыгаю до верхней точки спуска и подожду вас там.
Любая девица из моего прошлого мира начала бы доказывать, что так нельзя. А эти сочли мой монолог приказом и унеслись заниматься делом.
Да, наверняка контролировали мои телодвижения прозрением и видели, насколько тяжело далась мне дорога до «пропасти», но не показали своего беспокойства. Что, конечно же, порадовало. Поэтому я снял с себя куртку, сложил в аналог «пенки», положил на край скалы, сел, свесив ноги, посмотрел на часы и собрал в кучу мысли, вертевшиеся в голове:
«Снотворное надо заказать „Пауку“ сразу после спуска в расщелину, чтобы забрать во время следующего визита в туалет. Далее, дозировка должна быть такой, чтобы Оля со Светой, приняв эту дрянь во время ужина, ушли в медикаментозный сон из естественного. И последнее: двенадцать-тринадцать часов ожидания операции — это не так уж и много…»