— Что?
— Ты еще не спишь?
Он должен знать, что она не спит. В темноте он видит лучше, чем она. Наверное, даже различает черты ее лица. Не пытаясь изменить выражение лица, она спрашивает себя, какое оно сейчас. Она не чувствует, что ее губы напряжены, скорее всего, она не улыбается. Верхние и нижние зубы соприкасаются — возможно, она надулась. В последнее время она стала относиться к нему более настороженно, не желая раздражать его и не решаясь лишний раз напомнить о себе. Но он так мучился угрызениями совести и так старался принести ей свои извинения, что она немного ослабила бдительность, а вместе с ней и решимость. Короче говоря, она не знает, что должна чувствовать и как себя вести. И что полагается делать в такой ситуации? Она уверена, что все делает неправильно.
— Нет. А ты?
— И я нет. — Он снова опускает голову на подушку. — Не могу уснуть.
Волна воздуха вырывается из-под простыни и касается ее лица. И снова затишье. Разве воздух не знает, что выхода нет?
Они лежат на спине, уставившись в потолок. Теперь она видит светящийся шар, словно спелый плод, висящий на огромном стебле. Gliihbirne. Светящаяся груша. В этом названии так много смысла, что она усмехается. Жаль, что сейчас он не смотрит на нее и ничего не замечает. Ему нравится видеть ее счастливой.
— Я тоже.
Они вздыхают в один голос, довольные, что могут разделить свое недовольство на двоих.
— Бывало, я пытался представить тебя, — говорит он. — Лежал один в этой постели, зная, что однажды встречу женщину, рядом с которой смогу засыпать каждую ночь. И я старался представить, какой она будет.
— Она была хоть в чем-то похожа на меня?
Жаль, что она не может хотя бы раз поспать в одиночестве целую ночь, раскинувшись, как морская звезда, на всю кровать.
— Нет, — отвечает он. В его голосе звучит притворное удивление. — Она была совсем не похожа на тебя.
Она не верит его словам. Большинство женщин во многом примерно одинаковы.
— Я и понятия не имел, какая ты. Но теперь, когда ты здесь, не могу представить, что когда-то мы были не знакомы. Разве это не странно?
Она чувствует его жар. Он не смешивается с остальным воздухом. Глазурь пота ложится между ее грудей и вокруг промежности. Она отдала бы все на свете, чтобы легкий ветерок разогнал это затишье и снова смешал его пульсирующий жар с окружающим воздухом. Она сдергивает с себя простыню, и на мгновение, когда пот испаряется, прохлада маняще касается ее тела. Он берет простыню и машет ею так, что она вздымается над их телами, как парашют.
— Слишком душно, чтобы уснуть. — Он отпускает простыню и на ощупь находит ее руку. — Идем.
В гостиной он включает свет, ставит пластинку Нины Симон[26]. Стоя у окна, она закуривает сигарету, затягивается и тушит ее. На телевизионную башню не влияет моросящий дождик, который пристает к городу. Клэр разочарована: она надеялась, что башня немного сникнет.
— Мы можем построить целый город, — кричит он с того места, где сидит на полу.
Книга по советской архитектуре раскрыта перед ним, и он выбивает одну из картонных заготовок с ее креплений на странице. Клэр опускается рядом с ним на корточки, и он целует ее в плечо. Она наблюдает, как он рвет картон вдоль перфорации, стараясь сохранить все язычки. Он выбрал Дворец республики. Его форма проще простого, и уже через несколько минут дворец стоит на полу, как большая обувная коробка.
— Твоя очередь.
Она перелистывает страницы и выбирает страшный Народный дом в Бухаресте. Слишком большой для одной страницы, он нарисован на развороте: такой затмит все остальные здания. Она аккуратно сгибает картон вдоль линии и вставляет язычки в пазы.
— Им пришлось трижды перестраивать центральные лестницы, — рассказывает она Энди. — Память уносит ее к прыщавому гиду с кадыком, подпрыгивающим над красным галстуком из полиэстера. Тощими руками он указывает на сдвоенную лестницу, словно стюард показывает, где находятся выходы. — Очевидно, Чаушеску хотел идти по одной лестнице, в то время как его жена спускалась бы по лестнице напротив, и они все время смотрели бы друг другу в глаза. Но его жена была выше его ростом, поэтому строителям пришлось изменить высоту его лестницы, чтобы она не смотрела на него сверху вниз и чтобы они все равно оказались внизу в одно и то же время.
— От коротышек всегда одни неприятности, — смеясь, говорит он.
Она не согласна.
Они собирают модели, пока от книги ничего не остается, зато пол уставлен зданиями. Он смешал им мятные джулепы, и когда утреннее солнце врывается в комнату, на миниатюрный мегаполис падают зеленые тени от кувшина с остатками мяты и оставленных где попало стаканов. Она наблюдает, как Энди расставляет здания вдоль половиц, создавая миниатюрные улочки и бульвары. Он то и дело посматривает на нее, словно в поисках ее одобрения, и она ловит себя на том, что охотно одобряет. Она узнает эмоцию, которая обвивается вокруг ее лодыжек, поднимается по ногам к бедрам, целится в сердце. Она вполне довольна. Но это чувство так близко к счастью, что она стряхивает его и возвращается в постель.
26
Нина Симон (1933–2003) — американская певица, пианистка, композитор, в основном джазовой традиции. Однако в ее творчестве встречается разный исполнительский материал, она сочетала джаз, соул, поп-музыку, госпел и блюз.