не ела. И за это время умная Лисичка стала
очень тонкой, тоненькой, как спичка. Удалось
теперь уж без помех обжоре в сад большой проник-
нуть сквозь дыру в заборе. Тут она от радости
вся затрепетала и весёлым голосом так себе
сказала:
— Ешь теперь, Лисичка, наедайся вволю,
раз такое счастье выпало на долю!
Много Лиска съела винограда спелого,
винограда красного, а ещё и белого. Наконец,
наелась прямо до отвала, и к дыре в ограде
побрела устало.
Но наружу выйти не пришлось злодейке,
оказалась узкой для неё лазейка. Испугалась
Лиска и себе сказала:
— Я сама, невольно, в западню попала!
Снова стала думать, глазки закатила и, умом
раскинув, похудеть решила. Отошла в сторонку
и в кустах засела, три дня и три ночи ничего
не ела. И за это время умная Лисичка снова
стала тонкой, тоненькой, как спичка. Удалось
теперь уж без помех обжоре выбраться наружу
сквозь дыру в заборе.
Прочь она помчалась, на пригорке села и на
виноградник сверху поглядела, а потом сказала,
улыбаясь кисло:
— Я голодной в сад вошла и голодной вышла!
Един Пелин
Глупый волк
Однажды голодный волк увидел на лугу коня.
— Ага, — сказал волк, — ты-то мне и нужен.
Подошёл к коню и говорит:
— Доброе утро, Гнедко!
— С добрым утром, Серый!
— Где твой хозяин?
— Его нет дома.
— Значит, мне готов обед!
— Ах, серячок, ах, дурачок, да какой
же из меня обед: сам видишь, с меня и шкура
не содрана, — сказал конь.
— А как её содрать?
— Подойди ко мне сзади, ухватись за хвост
и дёрни. Шкура сама слезет...
Волк послушался, подошёл к коню сзади,
только было хотел дёрнуть за хвост, а конь
как лягнёт его, так у волка искры из глаз
посыпались.
Опомнился волк и поплёлся дальше.
Видит, на опушке леса баран пасётся.
— Здравствуй, Рогач!
— Здравствуй, Серый!
— Ты чей?
— Попа Федота.
— Ну, так я проглочу тебя в два счёта.
— Ах, серячок, ах, дурачок, как же ты
меня проглотишь, когда я такой толстый
— только себя и меня измучаешь!
— Что же нам делать?
— А вот что: ты останься здесь, разинь
пасть пошире и жди. А я отойду подальше,
разбегусь с горки и прямо в брюхе твоём
окажусь.
Волк согласился, упёрся лапами в землю,
разинул пасть и стал ждать.
Отошёл баран подальше, примерился, разбе-
жался, как саданёт волка рогами в зубы
— и давай бог ноги.
Три раза перекувырнулся наш волк, три
раза от боли взвыл, три раза брюхо себе
ощупал, три раза себя спросил: „Проглотил
я барана или нет?" И три раза сам себе
ответил: „Должно быть, проглотил, вот и
подняться не могу, до того тяжело!"
Кое-как поднялся наш волк и такой голод
почувствовал, что в глазах у него помутилось.
Хочет зубами щёлкнуть, а в пасти ни одного
зуба не осталось.
„Ещё бы, — подумал Серый, — разве одним
бараном наешься? Дай-ка ещё чего-нибудь
поищу!"
Поджал хвост и побрёл дальше, а в брюхе
от голода урчит.
Подходит к селу, глядь — навстречу ему
свиньи.
— Добрый день, хрюшки!
— Добрый день, волчий сын, чего тебе надо?
— Чьи вы?
— Здешних попов...
— А-а, стало быть, обед мне готов!
— Готов, Серый, готов, — говорят свиньи,
— но прежде, чем съесть нас, ухвати вот этого
поросёнка за ухо, он тебе на волынке сыграет.
Такой уж у нас обычай — едоков перед обедом
веселить.
Волк послушался — хвать поросёнка за ухо,
а тот как завизжит, как заверещит — всё село
переполошил. Видит волк — народ бежит с вилами,
с дубьём. Догадался, что дело нечисто, бросил
поросёнка и пустился прочь во всю прыть.
Вернулся волк в лес, пристыженныйи голодный.
Видит — навстречу идёт по тропинке
деревенский портной с аршином в руке.
Помахивает аршином, посвистывает и время
от времени табак нюхает.
— Здравствуй, мужик! — говорит волк.
— Здравствуй, лесовик! — отвечает портной.
— А я тебя съем!
— Будь по-твоему, — говорит портной,
— только я боюсь, что в брюхе у тебя не умещусь.
Дай-ка обмерю!
— Мерь, коли охота, — согласился волк,
— только живее, уж больно я голоден.
Портной схватил Серого за хвост — и ну
аршином орудовать. Бьёт и приговаривает:
„Аршин в длину, аршин в ширину! Аршин
в ширину, аршин в длину!".
Портной лупит, а волк вырывается, портной
лупит, а волк вырывается, пока хвост себе не
оторвал и в чащу не убежал.
В лесной чащобе собрал Серый товарищей
и стал жаловаться на портного. Волки судили
да рядили и под конец решили: портного поймать
и в клочья разорвать. Побежали за ним
вдогонку.
Портной услышал, что волки за ним гонятся,
взобрался на высокое дерево и притаился.
А волки учуяли его и остановились под
деревом. Стоят и думают, как до портного
добраться. Думали-думали и надумали: глупый
волк под самый низ ляжет, а остальные друг
на друга взберутся и портного достанут.
Задумано — сделано. Принялись они друг
на друга взбираться — вот-вот портного схватят.
— Эх, от смерти, видно, не уйти, так дай
же напоследок хоть табачку понюхаю, — сказал
портной, открыл табакерку, достал большущую
щепоть табака, в обе ноздри заложил да как
чихнёт: „Апчхи!.. Ну и ну!.."
Глупому волку, что под самым низом лежал,
послышалось, будто портной кричит: „Аршин
в ширину, аршин в длину!" Он перепугался,
вскочил и прочь побежал, а остальные посыпа-
лись на землю, словно арбузы с воза. Рассер-
дились они на глупого волка, помчались
за ним, догнали — и тут пришлось ему худо.
Ангел Каралийчев
История одного яблока
Эта история случилась в те мрачные годы,
когда румяные яблоки украшали столы
богачей, а дети бедняков почти не видели их.
Маленькое яблоко родилось в погожее
весеннее утро.
Рои пчёл звенели над полями, солнце лило
свет прямо на почку, красовавшуюся
на верхней ветке дерева. Почка согрелась
и распустилась.
— Как хорошо! — прошептал розовый цветок,
окидывая жадным взором зелёные поля, межи,
поросшие кашкой, спокойную небесную синь.
Повеял лёгкий ветерок, качнул ветку.
Цветок наклонил головку. Пчела, жужжавшая
над межой, увидела его и полетела к нему.
Она села на него, уткнулась мохнатой головкой
в розовые лепестки и стала собирать цветочную
пыльцу. Цветок яблони замер от страха.
Пчела стряхнула золотую пыльцу себе на спинку,
зажужжала и улетела.
— Мамочка, что делало это крылатое существо?
— спросил цветок.
— Не бойся, детка, — сказала старая яблоня.
— Это пчела, она заготовляет мёд для людей.
— Для каких людей?
— Для тех, которые живут в долине, в
старом городе.
Прошла неделя. Розовые лепестки осыпались,
оголив крохотное зелёное зёрнышко. Зёрнышко
стало расти. Оно пило прохладную росу,
питалось живительным соком, который старая
яблоня поглощала из земных глубин. А когда
нивы пожелтели и золотые колосья склонили
отяжелевшие головки к земле, яблочко зарумя-
нилось. Оно купалось в знойных лучах солнца,