Лишь только я вспомню, – содрогаюсь, и трепет объемлет тело мое.
Почему беззаконные живут, достигают старости, да и силами крепки? (Иов. 21, 6-7)
– и дальше идет подробное изложение концепции, состоящей в том, что беззаконных Бог хранит, а праведников убивает и наказывает. Затем говорится:
Почему не сокрыты от Вседержителя времена, и знающие Его не видят дней Его? (Иов. 24, 1)
Под «днями Его» подразумеваются дни проявления Божьей справедливости, которую Иов перестал наблюдать на земле:
Межи передвигают, угоняют стада и пасут у себя.
У сирот уводят осла, у вдовы берут в залог вола;
Бедных сталкивают с дороги, все уничиженные земли принуждены скрываться. (Иов. 24, 2-4)
Только ли о себе говорит Иов? Только ли на свои несчастья жалуется? Нет, в данном случае он вообще не имеет их в виду. Но перед его взором, в его страшных страданиях, предстала во всём своем ужасе всеобщая несправедливость: повсюду бедные и сироты угнетаемы, а злодеи благоденствуют, и Бог не защищает слабых. Именно на это Иов обращает теперь взгляд своей души. Как и должно благородному и праведному мужу, он забывает о себе и думает об общих проблемах, о бедствиях всего человечества, которые стали теперь доступны внутреннему зрению Иова, обостренному страданием.
Что остается делать Иову, чтобы сокрушить доводы сатаны, т. е. доказать свою преданность Богу и утвердить смысл и ценность жизни перед лицом всего происшедшего, не уподобиться животному, не обессмыслить само бытие из-за своих страшных мук и потерь? Ему остается одно из двух. Первая возможность: принять Бога и созданный Им мир – но без атрибута справедливости. Признать: «Да, не существует справедливости, я ошибался. Такого атрибута у Создателя нет. Однако это совсем не значит, что я отрицаю Его власть или оспариваю Его волю: я буду Ему служить несмотря на то, что атрибут справедливости оказался надуманным, изобретенным людьми. Бог – суверенный Господин вселенной, у Него свои пути управления миром, и справедливости Он не соблюдает. Но это не отменяет Его прочих атрибутов: величия, всеведения, всемогущества; того, что Он вездесущ и невидим – всё это сохраняется. Несмотря ни на что, я буду Ему служить». В следующем утверждении Иовом своей веры подобное чувство выражено, может быть, с наибольшей силой:
Вот, Он убивает меня, но я буду надеяться; я желал бы только отстоять пути мои пред лицом Его! (Иов. 13, 15)
– «Он убивает меня без вины, но тем не менее я надеюсь, я верю Ему, я люблю Его и признаю Его величие. Да, мир может быть принят без атрибута справедливости, и вера в Бога может быть сохранена».
Для нас подобный ход мыслей чрезвычайно странен и необычен. Но Иов теперь думает именно так. Он по-прежнему любит Бога, верен Ему и говорит: «Если Ты не соблюдаешь справедливости, я всё равно верю; Ты убиваешь меня, а я надеюсь на Тебя». Иов продолжает надеяться, что Бог всё же ответит ему. С другой стороны, мы уже говорили про подход к событиям, явленный в первой речи Иова (глава 3), когда он обвиняет день, обвиняет ночь, обвиняет судьбу, но не Бога, приписывая вину в случившемся творениям, но не Творцу.
Однако друзья своими обвинениями, вопросами и утверждениями подводят Иова к тому, что подобное невозможно: как же принять, что существуют все те атрибуты Бога, о которых мы говорили, но нет справедливости? Это не представимо. Подобный вопрос был поставлен еще праотцем Авраамом, когда он молился за Содом и Гоморру:
... Судия всей земли поступит ли неправосудно? (Быт. 18, 25)
«Если Богу свойственны упомянутые великие атрибуты, то Ему, несомненно, должен быть свойствен и атрибут справедливости, – как бы говорят в один голос друзья Иова, – только мы не всегда понимаем, как он проявляется».
Итак, перед Иовом открылась вторая возможность оправдать деяния Божьи. Первая, как мы сказали, – это принять Бога и мир без справедливости, признать, что дом мироздания может устоять, хотя бы его центральный столп и рухнул, – он стоит, поддерживаемый иными столпами, т. е. всеми прочими великими атрибутами Божьими. А другая возможность, к использованию которой как бы подталкивают Иова речи друзей, – неотступно искать и умолять Бога, призывать Его на суд, вести с Ним тяжбу, доколе не обретется, не обнаружится в мире справедливость – существующая в действительности, но сокрытая ныне. Ее следует допытываться, требовать, взыскивать и не отступать. Справедливость должна быть! При всех остальных совершенствах Создателя ее просто не может не быть. Бог всесовершенен в Своих деяниях – и, значит, справедлив. Вот к чему приходит Иов, и все остальные его речи на этом сосредоточены и к этому сводятся.
Опыт Иова открывает новые, неизведанные до того глубины и Божественной, и природной, и человеческой реальности. Его опыт постоянно актуален, ибо на земле, до самого наступления мессианской эпохи всеобщего исправления, постоянно творится много страшного и, на первый взгляд, несправедливого.
В связи со сказанным пришло время задуматься над самой этимологией имени Иова: почему его так зовут? Подавляющее большинство исследователей говорят, что это имя происходит от древнееврейского глагола ??? <айа?в> – «враждовать»: ???? <ойе?в> – «враг». Соответственно, ???? <Ийо?в>, «Иов», – «враждующий» или, скорее, «тот, с кем враждуют» (в пассивном залоге), «враждуемый» (хотя по-русски так не говорят), «подвергшийся вражде». Со стороны кого? Конечно, не Бога – со стороны сатаны, который воюет против величайшего праведника, хочет сбросить его с достигнутой им духовной высоты, заставить похулить Творца и тем самым низвести само величие человека как носителя образа Божия с горних мест в бездну – чтобы подтвердить свою уверенность в том, что, мол, напрасно создан человек, ни на что хорошее он не способен.
Итак, Иов «враждуем» – подвергается нападкам сатаны, и пафос обвинителя мы уже сформулировали: человек создан напрасно, ведь даже самый праведный в сложных условиях окажется предателем, который способен из-за каких-то временных, преходящих событий и обстоятельств похулить вечного Творца, отречься от Него. Получается, что Иов защищает благородство человека, смысл жизни и занимается самой подлинной теодицеей – оправданием Бога. Иов проявляет верность, а не предательство. Он не обессмысливает, а утверждает свою прежнюю веру – в условиях самых критических.
В чем же это выражается? В числе прочего также и в том, что он даже свои горькие жалобы, безутешные сетования облекает в высокопоэтическую форму, высказывает глубокие философские мысли. Он не вопит, подобно животному, но творит, притом в высшем смысле творчества, создает в тяжелейших условиях жизни, на пороге гибели поэму великолепнейшего звучания, которую станут читать и изучать в течение целых тысячелетий, и уже одним этим оправдывает смысл существования человека. Ведь он объемлет мыслью и облекает в слово всё, что происходит с ним, занимается рассуждением и исследованием вопреки своим страданиям.
Действительно, никто, даже радуясь жизни, никогда не говорил о Боге так, как Иов – изнутри своих тяжелейших страданий. Например:
Премудр сердцем и могущ силою; кто восставал против Него и оставался в покое?
Он передвигает горы, и не узнают их: Он превращает их в гневе Своем;
Сдвигает землю с места ее, и столбы ее дрожат;
Скажет солнцу – и не взойдет, и на звезды налагает печать. (Иов. 9, 4-7)
Как это возвышенно звучит – и как торжественно, прекрасно, необычайно постулирует Иов свою верность Создателю! —