Мирный анархист: Нет. Я глубоко убежден в этом, потому что всегда ненавидят тех, кого боятся, и всех, кому причиняют зло. У насильника больше причин ненавидеть, потому что зло есть его профессия,—он ненавидит более всех и он всех несчастнее.
Неизвестный: Не скажете ли вы, что такие чудовища ненависти, как насильники, не заслуживают ненависти?
Мирный анархист: Несчастных следует сожалеть, а не ненавидеть. Ненависть, будучи дочерью насилия, в свою очередь плодит насилие, и ненавидящий становится насильником. Вместо того, чтобы учиться у насильников, заимствуя у них их способ действия, не лучше ли примером учить их прощению?
Неизвестный: Неужели всем прощать? Даже страшным преступникам?
Мирный анархист: Для чего наказывать? Для того, чтобы наказуемый почувствовал себя плохо? Но, ведь, чем хуже чувствует себя человек, тем хуже он относится к окружающим. Если человек поступает дурно, — значит он был в плохом состоянии. Постараемся, чтобы ему было лучше, и он проявит больше любви. Я говорю больше, потому что любовь наблюдается и у закоренелых преступников, — везде, где имеется жизнь. Разница только в степени: — где пульс жизни бьется меньше, там уменьшается объем любви. Когда же жизнь усиленно бьется в сердце, тогда является стремление поделиться с другими, обнять и целовать окружающих. Это значит любовь раскрывает свои крылья, и она великолепнейшим образом указывает на то, что проявляющий ее человек счастлив и прекрасно себя чувствует.
Неизвестный: Что же делать, чтобы в момент уныния и скорби не причинять зла другим?
Мирный анархист: Шире применять свою любовь: любить не только „своих", но и „чужих", не только „чужих“, но и врагов, не только врагов, но и профессиональных насильников, ненавидя в то же время их поступки. Поменьше требовать от других, по больше — от себя. Тогда мы реже попадем в самообман, будто бы другие ответственны за наши неудачи и не будем винить их.
Неизвестный: Для этого надо быть слишком добрым.
Мирный анархист: Нет! Для этого нужно быть разумным: избегать насилия и стремиться к любви, — это и есть в высшей степени разумная жизнь.
Неизвестный: А как вы смотрите на доброту?
Мирный анархист: Доброта бывает двух родов: уступчивость по слабости и деятельная любовь. Первая выражается в уступчивости, в пожертвовании своими решениями, своими взглядами и идеалами. Ко всему этому надо относиться отрицательно. Наоборот, когда, в согласии со своими намерениями, человек лишает себя телесных благ и удовлетворяет потребности других, такая доброта указывает на высокую любовь и на наивысшую степень счастья, которую дает любовь.
Неизвестный: Но, ведь, таким людям предстоит разочарование. Ведь их ожидает черная неблагодарность!
Мирный анархист: Если доброта проявляется ради благодарности или в ожидании какой нибудь платы, то это — не доброта, а торговля. Настоящая доброта проявляется от любви, а любовь появляется от избытка жизни. Богатство жизни выражается в стремлении доставлять другим благополучие. Бедность жизни выражается в том, что люди стремятся брать у других, ради чего угождают насильникам и сильным мира сего. Несчастная жизнь стремится обкрадывать благополучие других, — обыкновенно этим занимаются насильники.
Неизвестный: Насколько я вас понял, ваша программа состоит в отказе от насилия, потому что оно всем невыгодно и потому что оно наиболее невыгодным образом отражается на людях, его применяющих. Вместо насилия вы предлагаете любовь. Доброту же вы предлагаете, не как акт самопожертвования, а как путь к счастью.
Мирный анархист: Я констатировал факт, указал на то, что есть.
Неизвестный: Насильники далеко не согласны с вашими взглядами: они продолжают превращать земной мир в бойню. Что может остановить все эти ужасы?
Мирный анархист: Вы сами могли убедиться, что бойня увеличивается, потому что заболевший палец лечат тем, что отсекают его, а затем отсекают всю руку, затем ради лечении отрезают все конечности. Больной, конечно, не излечивается этими приемами и ему отсекают голову! Мало того, от такого способа лечения больше всего страдают лекари, жертвами насилия являются еще в большей степени насилующие: мучители являются и мучениками; убийцы чаще других погибают от убийств. Первый выход из ужасного положения — отказаться от безумия — насилием избавиться от насилия.