На Западе профессора любят критиковать телевидение, а политики превозносить его до небес. Многолетний премьер-министр Англии У. Черчилль настолько ценил телевидение, что заблаговременно попросил телекомпанию Би-би-си разработать сценарий трансляции собственных похорон. Пожелания престарелого экс-премьера учли до тонкостей. Специалисты считают, что репортаж похорон прошел с предельным эффектом.
Телевидение завоевало массовые симпатии, заставив радиожурналистов немного потесниться. Юное и напористое, новое средство связи быстро привлекло к себе специалистов из других отраслей журналистики.
Радио требует предельной информационной емкости, сжатости, оперативности. Это мир звучащего слова во всем богатстве его тембров, тональностей, звуковых оттенков. "Радиогеничность" голоса и музыкальность слуха обязательны для мастера радиожурналистики. Разумеется, не всегда радиорепортер читает перед микрофоном сам свои произведения, существуют дикторы и звукооператоры. Но он должен представлять, как прозвучит его материал. Нередко случаются и прямые радиорепортажи: с выставки или при пуске домны, при записи беседы с интересным человеком, где должны прозвучать в эфире вопросы, заданные журналистом.
Знать и любить особенности звукового общения - речевого и музыкального - ясно, что без этого не стоит связывать судьбу с радиожурналистикой. Ясно, что надо знать о таком, к примеру, опыте режиссера К. Станиславского. Он поставил перед актерами задачу: произнести фразу "сегодня вечером" с сорока различными интонациями. Не все - даже в среде артистов - с этой задачей справились. Однако все убедились: два слова не просто звучали по-разному, они передавали различные оттенки смысла.
Как тут не вспомнить точную иронию английского драматурга Б. Шоу: "Есть пятьдесят способов сказать "да" и пятьсот способов сказать "нет", и только один способ написать это".
Вот они, живые преимущества радиообщения перед газетно-журнальной страницей. Конечно, в телепередаче также звучит живая речь, но нередко изображение - первооснова экранной журналистики - оттесняет ее с переднего плана восприятия.
Радиокомментатор IO. Летунов, автор интереснейшей книги "Время. Люди. Микрофон", увлекательно рассказывает о специфике радиожурналистских троп. Их особая сложность в предельной краткости изложения. За две минуты эфирного времени в "Последних известиях", например, надо успеть изложить суть важного события. Две минуты - это страница машинописного текста, то, что на газетной полосе займет малоприметная заметка в сорок строк. Применительно к радио, пишет Ю. Летунов, "это подвал в газете, четыре минуты - газетная полоса.
Оперативная работа с информацией вырабатывает определенный внутренний ритм. Каким-то непонятным чувством ты физически ощущаешь длинноту материала, а когда ведешь эфирный репортаж (прямую передачу с места события. - В. У.), то секунды кажутся минутами, а минуты томительными часами".
Время, время... На радио и телевидении журналист обязан начинать свои сообщения словом "сегодня"; газетчик еще сохраняет за собой возможность писать в оперативных публикациях наречие "вчера".
Исследователь журналистики Э. Багиров точно определил вопрос о сочетании различных видов периодических сообщений.
"Радио, обгоняя в течение дня все другие средства оперативными лаконичными выпусками новостей, сообщает, ЧТО происходит в мире в данный момент.
Вечером власть переходит к телевидению, и оно в наглядных картинах демонстрирует, КАК это происходило.
На следующее утро газеты дают обстоятельный анализ того, ПОЧЕМУ это произошло".
Эти отличия вызывают и другие особенности типов журналистского труда. Что требует от "своих" журналистов телевидение? Естественно, фотогеничности того, кто часто появляется в кадре. Нет, не красоты Аполлона Бельведерского, но лица выразительного, умного, живого, мимики управляемой, жестов сдержанных и достойных.
Совсем не легкое дело естественно держаться в кадре, "под прицелом" ведущего "в никуда" холодного объектива телекамеры, в окружении величественной аппаратуры.
Может случиться - тому немало примеров - облик говорящего настолько противоречит его словам, что теряется смысл передачи.
Как-то телестудия в период эпидемии гриппа организовала цикл пропагандистских передач о профилактике болезни. В одной из них выступили две женщины - врачи, как видно, прямо после работы попавшие в студию.
Обе усталые, озабоченные, скованные, говорили они о мерах профилактики гриппа столь утомленно и бесстрастно, что создавалось впечатление полной бесперспективности борьбы с болезнью. На следующий вечер выступал пожилой врач - остроумно, вдумчиво, уверенно. По смыслу он говорил о том же, но ведь даже два слова можно произнести со множеством вариантов. Что говорить о передаче, где, кроме интонации, "работают" и выражение глаз, и жесты, и улыбка!
Вторая передача достигла цели, первая ее отдалила.
Телегеничность - высокий профессиональный барьер.
Профессор Лос-Анджелесского университета А. Меробян подсчитал, что даже в "разговорных" телепередачах пути информации распределяются так: 7 процентов с помощью слова, 38 процентов посредством интонации и голоса и 55 процентов через выражение лица и жесты. Данные не абсолютны, нуждаются в перепроверке, однако ими пользуются, хотя и с оговорками, большинство ведущих советских теоретиков телевидения.
Что же еще, кроме работы в кадре, отличает работу "телевизионщика" от труда коллег в печатной журналистике? Сопряженность с аппаратурой, "кентавризм"
(от мифологического кентавра - получеловека, полуконя)
человека и машины. Польский теоретик телевидения Е. Теплиц в связи с этим говорит: "Представьте себе журналиста, который ездит с карандашом весом в тонну". Е. Теплиц выразителен, но не точен. Сейчас для прямого телерепортажа нужно привезти и установить на месте события аппаратуру общим весом минимум в 10 тонн. Не слишком-то портативное орудие производства - даже почтовые голуби доставляли при перевозке меньше хлопот, чем нынешние ПТС (передвижные телевизионные станции). Неукротимо нарастает "индустриализация" журналистского производства.
- Чем лучше техника, тем выше качество журналистской продукции?
- О нет, зависимости здесь чрезвычайно сложны. Как и везде, решает дело не техника сама по себе, а люди, задающие ей программу. В нашем случае редакционные коллективы. "Индустриализация" труда предъявляет жесткие требования к согласованности действий, четкости в их организации.
К. Маркс писал в статье "Оправдание мозельского корреспондента": "...газетный корреспондент может считать себя только частицей многосложного организма, в котором он свободно выбирает себе определенную функцию". Выбрать профессиональную позицию в системе "внутреннего" разделения труда не всегда просто. Вокруг творческого ядра в журналистике тесно переплетаются орбиты вспомогательных профессий: корректоров, экспедиторов, полиграфистов, связистов и опять-таки почтальонов, без которых, как и в XVII веке, журналистика все еще не обходится.
И поныне в силе ироничные наблюдения К. Чапека о содружестве и взаимоборстве "мамок и нянек" у колыбели газетного номера: "Газету делает редакция, которая пишет, типография, которая набирает и печатает, и отдел объявлений и подписки, который продает и рассылает газету. На первый взгляд все это очень просто, но в действительности такое разделение труда осложнено весьма запутанными отношениями. Редакция, например, проникнута твердым убеждением, что именно она делает газету... Отдел подписки, наоборот, живет глубокой верой в то, что газета существует именно благодаря ему, а редакция систематически портит дело... Наконец типография считает, что у нее два заклятых врага на этом свете: редакция, которая хочет закончить верстку возможно позднее, и отдел подписки с экспедицией, которые хотят получить тираж как можно раньше, чтобы успеть сдать его на ранние почтовые поезда. Попробуй-ка угоди обоим, твердит типография. Посадить бы этих господ самих сюда, знали бы, что значит делать газету!"