— Глядя на твою серьезность… я понимаю, что ты говоришь это не забавы ради. Но… сильга Анутта, я прожил немало зим и ни разу не слышал, чтобы кто-то был порабощен… кхтуном.
— Я слышу нотки веселья в твоем голосе! — девушка снова начинала злиться.
— Все так — я с трудом сдерживаю глупый смех — признался я — Но представь себя на моем месте! Кхтун? Порабощенные души? Почему об этом никто никогда не слышал?
— Еще как слышали! Просто с тех страшных времен, когда кхтуны покоряли своей злой воле целые людские селения миновали тысячи лет! Мы научились бороться. Ты ведь знаешь о приходящих раз в год служительницах Лоссы?
— Ритуал Чистовета.
— Он самый.
— Кто не знает о нем? Сестры Лоссы с песнопениями проходят по селениям, неся над собой огромные глэвсы. Это красиво — я прикрыл глаза, погружаясь в детские воспоминания — Очень красиво и загадочно. Мы с друзьями делали все, чтобы только поймать лицом или хотя бы кончиком пальца цветной солнечный зайчик глэвса…
— А был ли кто-то из твоих друзей, кто избегал принимать участие в празднике Чистовенья? — прищурилась сильга, повернувшись в седле — Кто-то не хотевший бегать за цветными солнечными зайчиками…
— Все мы носились как оглашенные, стремясь поспеть за медленно плывущими по улицам глэвсами, что поднимались на шестах над головами торжественной процессии — рассмеялся я — Мы так старались опередить соседских детишек… сколько раз мы разбивали себе носы и колени о стены или лошадиные стремена, когда задрав головы, мчались по улицам… Мы с друзьями изнемогали от желания быть первыми, кто дотянется до… — осекшись, я уставился перед собой в пустоту, потянул за поводья, останавливая Нарлу — Киврил.
— Киврил? Южное долинное имя.
— Они и были родом с южных долин — кивнул я — Он был младше меня на полгода. И мы были очень похожи — так похожи, что нас часто путали. Мы не знали устали в наших проказах. Но в день Чистосвета Киврил всегда держался подальше от процессий, музыки и солнечных зайчиков. Чаще всего он вообще не выходил из своей комнаты и прямо сейчас я вспомнил, что однажды видел его в один из таких дней. В погоне за большим зеленым солнечным пятнышком я забрался на высокое дерево, пришлепнул ладонью ползущий по коре отблеск, повернул голову и увидел его…
— Что он делал?
— Я увидел его через окно — ответил я, проговаривая каждое слово очень медленно, заново осмысливая свои воспоминания — Он, закутанный в содранную с постели простыню, был в своей комнате и вжимался лицом в угол задней стены. Подо мной треснула ветка и он обернулся. Я увидел его лицо — очень испуганное искаженное лицо с раскрытым в ужасе ртом. Тут мальчишки снизу завопили, и я поспешил к ним.
— Кхтун! — сильга произнесла это слово с абсолютной убежденностью — Никаких сомнений!
— Погоди… я ведь тогда не забыл увиденного. И в тот же вечер, когда сестры Лоссы покинули наш городок, отыскал Киврила и спросил для чего он кутался в простыню и вжимался в угол. Киврил сказал, что они с отцом играли в «затаись-ка». И я поверил. Его отец был там же и все подтвердил. Они как раз вскрывали с соседями праздничный бочонок пива по случаю очищения городка…
— Еще один кхтун! Малое гнездо тварей! Они всегда покрывают друг-друга. Вспомни — видел ли ты хоть раз отца Киврила в толпе рядом с процессией в честь Чистосвета.
— Нет — уверенно произнес я — Но я никогда и не искал лица взрослых. Для нас они были мрачными громадинами пахнущими пивом и табаком.
— Где сейчас семья Киврила?
— На следующий год после того события они вдруг уехали — отозвался я, опять погружаясь в воспоминания — За неделю до Чистосвета.
— Что-то особенное должно было случиться в тот год?
— О да — к нам проездом пожаловала одна из святых стариц Лоссы, причем уроженку нашего городка. Все знали об этом загодя. Мэр с ног сбился, стремясь не ударить лицом в грязь. Столы ломились от еды!
— Вот и ответ… любая из старших сестер, а уж тем более из святых стариц, сразу почуяла бы темный запашок кхтунов!
— Кхтуны? — повторил я.
— Кхтуны — подтвердила сильга.
Я ненадолго замолчал, освежая в памяти все, что когда-то слышал о кхтунах. Зыбкие безголосые тени, что обитали на болотах, в темных сырых чащах и стоячих гниловатых водах. Дай им шанс — и они совьют гнездо у тебя в сердце. А затем станут тебе нашептывать всякое разное, одновременно оскверняя твою чистую душу и тем самым закрывая ей путь в светлое посмертье. Но это ведь всего лишь сказка…