Чтобы действительно всё это видеть, не только воспринимать слова, нужно прежде всего отвергнуть все способы бегства — отсечь, подобно хирургу, всякую форму бегства. Это требует интенсивного осознания, в котором нет ни выбора, ни привязанности к приятным способам бегства и уклонения от неприятных. Это требует энергии, постоянной бдительности, потому что мозг так привык убегать, что бегство стало более важным, чем действительный факт, от которого он бежит. Но только когда все способы бегства полностью отвергнуты, можно встретиться с конфликтом лицом к лицу.
Тогда, если человек настолько продвинулся, если он физически, интеллектуально и эмоционально отверг любую форму бегства, что тогда происходит? Существует ли тогда проблема? Конечно, именно бегство создаёт проблему. Когда вы больше не соперничаете со своим ближним, не стремитесь реализоваться, не пытаетесь изменить то, что есть вы, во что-то другое, — есть ли тогда конфликт? Тогда вы действительно способны увидеть факт того, чем вы являетесь, чем бы он ни оказался. Тогда нет суждения о плохом и хорошем. Тогда вы — то, что вы есть. И сам этот факт действует; нет никакого «я», воздействующего на факт.
Всё это действительно весьма интересно, если заниматься этим по-настоящему. Возьмите ревность. В большинстве своём мы ревнивы, завистливы, в острой или вялой форме. Когда вы действительно видите, что ревнивы, не отрицая, не осуждая этого, что тогда происходит? Что тогда ревность — просто слово, или же факт? Надеюсь, вы следите за этим, потому что, видите ли, слово имеет необычайную важность для большинства из нас. Слово «Бог», слово «коммунист», слово «негр» обладают огромным эмоциональным, воздействующим на нервы содержанием. Точно также слово «ревность» уже давит. Если же отбросить слово, остаётся только чувство. Оно — факт, не слово. Но чтобы смотреть на чувство без слова, нужна свобода от всякого осуждения или оправдания.
Как-нибудь, когда вы ревнуете или сердитесь или — особенно — когда вы чем-то наслаждаетесь, посмотрите, можете ли вы отличить слово от чувства, слово для вас важно или же чувство. Тогда вы обнаружите, что в видении факта без слова есть своё действие, не являющееся интеллектуальным процессом; действует сам факт — и потому нет противоречия, нет конфликта.
Действительно, очень удивительно открыть для себя, что есть только мышление и нет мыслящего. Тогда вы увидите, что можно жить в этом мире без противоречий, поскольку тогда человеку нужно очень мало. Если ему нужно очень много — сексуально, эмоционально, психологически или интеллектуально, — имеет место зависимость от другого; а когда имеется зависимость, существует противоречие и конфликт. Когда ум освобождается от конфликта, из этой свободы рождается совсем иной род движения. Слово «мир», как мы знаем, неприменимо к нему, потому, что для нас это слово имеет множество разных значений, в зависимости от человека, который его употребляет, будь то политик, священник или кто-нибудь другой. Это не тот мир, который обещают вам на небесах после смерти, ни в какой церкви его не найти, и его не найти ни в какой идее или же в поклонении какому-либо богу. Он появляется с полным прекращением всего внутреннего конфликта, а это возможно только тогда, когда нет потребностей. Тогда нет потребности даже в Боге. Есть лишь безмерное движение, неподвластное никакому воздействию.
Участник беседы: Как можно, не уничтожая и не подавляя желание, дать ему свободу; и если смотреть на желание без осуждения, исчезает ли желание?
Кришнамурти: Прежде всего, у нас есть идея, что желание дурно, потому что желание порождает разные формы конфликта и противоречия. В человеке множество желаний, тянущих его в разных направлениях. Это факт: у нас есть желания, и они вызывают конфликт. Вопрос таков: как жить с желанием, сохраняя его жизненную интенсивность и не уничтожая его? Если человек уступает желанию, то когда он реализует его, оказывается, что в самой этой уступке заключена боль разочарования. Я не хочу приводить примеры, потому что объяснение на конкретном примере искажает понимание желания в целом.
Прежде всего, нужно увидеть очень ясно, что каждая форма осуждения желания означает просто уклонение от понимания его. Если этот факт ясен, возникает вопрос: что делать с желанием? Вот оно, пылающее и жгучее. До сих пор мы осуждали его, принимали его или наслаждались им; и в самом наслаждении им присутствует боль. В его подавлении и в контроле над ним также есть боль. Но если человек не осуждает и не оценивает его, тогда оно здесь и пылает, и что же с ним делать? Однако приходит ли когда-нибудь человек к такому состоянию? В этом состоянии вы и есть желание — уже нет вас и желания как двух отдельных вещей.