Когда-то Евгений Багратионович Вахтангов сказал, что для актёра важно быть выразительным и заразительным. Тогда происходит связь со зрителем.
Тексты Искана обладают подобным свойством. В них заложен импульс к взаимодействию с оппонентом, потому-то и захотелось составить из них пьесу.
Для меня это стало новой интересной театральной темой.
«Задумка спектакля об абстракционизме смелая до дерзости», – выразил своё мнение многоопытный журналист и редактор Николай Григорьевич Тюрин.
«Неожиданное, но интересное видение», – охарактеризовала замысел постановки художник Кира Тимофеевна Гаврилова.
Творческая природа человека постоянно должна обогащаться. И для меня обращение к абстракции – всё равно, что новая кровь в мой сложившийся творческий опыт. Тема художественной абстракции меня чрезвычайно увлекла. И вот причина, почему мне захотелось поработать над этим спектаклем! Рада, что между нами, соавторами, царило взаимопонимание. Надеюсь, это принесёт пользу.
Блогер русскоязычного Фейсбука по изобразительному искусству Ира Власова также прокомментировала арт-инсценировку:
«Прочла, не отрываясь. Первое впечатление – написано идеально, на мой взгляд, в плане литературы. Кстати, очень живая и яркая сцена на еврейском кладбище в Молдавии. Сценарий хорош, строго выдержаны законы жанра – всё начинается с точки и заканчивается точкой. Не буду на ней особо останавливаться, её значение и так очевидно. В тексте нет пустот, которые хотелось бы сократить. Думаю, бо́льшая его часть написана Вами, Искан. Вы узнаваемы – Ваш герой получился ярким, привлекательным, он подкупает своей откровенностью, хотя и заумничает подчас, но это его стиль, ему простительно. Уверена, постановка будет прекрасной. Я благодарна, что получила возможность прочесть. Чтение подобных вещей имеет свои преимущества – я имею в виду степень погруженности в материал, что иногда теряется на сцене, поскольку внешние эффекты отвлекают. В любом случае, я предпочитаю читать. Это будет удача, Искан, я не сомневаюсь!!!»
Прислала свой отзыв поэт и редактор Лидия Фахретдинова:
«Уважаемые драматурги, поздравляю вас! Пьеса великолепна! Мотив странничества мне сразу представился, как только я увидела все картины Искана. От души рада за вас! Шедевр-пьеса. Ваша творческая биография уникальна, Искан! И как гармонично она ожила и в Кандинском, и в Бунине… и в руках Светланы. Браво, друзья!»
(на фото С. Волошина-Андрийчук)
Основным, исходным образом арт-инсценировки, её этическим и идейным содержанием стал образ бешеной собаки, о котором упоминалось в текстах Искана.
Развитие этого образа в режиссёрской экспликации определило структуру пьесы и её жанр.
Скульптор Владимир Курочкин заинтересовался природой происхождения столь яркого, насыщенного и многозначного образа. Означенный спектакль с названием «Бешеная собака искусства» привлёк его внимание, и он объяснил свой интерес отсылкой к дневникам французского скульптора Эмиля Антуана Бурделя: «В искусстве надо быть и святым, и бешеной собакой». А такая постановка вопроса не может оставить в стороне служителей прекрасного.
В текстах Искандера Ильязова был найден и образ главного героя пьесы – Странника.
В этом есть свой символический смысл. Художник неразлучен с холстом, как и странник со своей простой холщёвой одеждой. А творческий процесс подобен духовным странствованиям.
На полотне у Искана осмыслен каждый мазок кистью, он его чувствует; ощущает внутреннюю энергетику движения.
Своё творчество Искан охарактеризовал как «ископаемый абстрактный геометризм в нынешнем торжестве постконцептуализма» и сказал: «Я как автор отношусь не к contemporary art, а к классическому модернизму вековой давности».
Тексты же Кандинского дали образ другого главного героя пьесы, моего персонажа. Им стал первоэлемент живописи – Точка. С одной стороны, этот персонаж – плод мысли и воображения художника, с другой – его оппонент, выражающий духовное и материальное начало в искусстве.
Драматург, журналист и критик Юрий Андрийчук отметил некоторые особенности арт-инсценировки «Бешеная собака искусства»: «Эта пьеса представляет собой сложную композицию: исповедь художника на фоне учения Кандинского. Сложность состоит в том, чтобы соединить лекцию и театр. Ведь в лекции нет конфликта, а театр без конфликта не возможен. Поэтому режиссёр переносит конфликт на личность главного действующего лица пьесы – конфликт внутри него».