– Какой?
– Достойный…Человек делает очень много лишних движений. Хотя вопрос о том, на сколько эти движения оказываются лишними конечном итоге – это очень спорный вопрос.
Пропуская меня в комнату, Нина что-то поправила на вешалке, и ее халат распахнулся. Лишь на мгновение, но его хватило для того, чтобы я увидел ее грудь, а она увидела то, что я – ее увидел.
У Нины очень красивая грудь, и она отлично это знает.Видимся мы с ней не часто, иногда по делу, реже – без дела, и совсем не каждая наша встреча происходит именно так, но когда происходит так – так получается каждый раз:
– Наказание ты мое. Мы же с тобой просто друзья, – прошептала Нина.
– Быть с тобой просто другом – это и есть наказание……Потом, когда сердечные ритмы и дыхание уже стали приходить в норму, Нина, немного смущенно, немного грустно, но при этом, прямо глядя мне в глаза, сказала:
– Я замуж выхожу.
Вот бывает так, идешь по улице, знакомой, но не связывающей ничем, и ни на что не обращаешь внимания. Но стоит тебе подумать, что видишь эту улицу в последний раз, так сразу ощутишь приступ нетяжелой тоски.
Прощальной.
Не от слова «прости», а от слова «прощай».
То же самое, я почувствовал в этот момент. И мне нечего было больше сказать, кроме:
– Я завидую твоему будущему мужу.
– Он генерал.
– Не смотря на это, я ему все равно завидую…Я еще попытался что-то промямлить вроде: «Все в божьей воле,» – но Нина остановила меня:
– Не люблю я всей этой библейщины: «Ударили по одной щеке – подставь другую,» – это не для меня, да и не для тебя тоже.
– Для меня – раз ты выходишь замуж за генерала.
Ведь это про удары судьбы…– Знаешь, почему я не попыталась выскочить замуж за тебя?
– Не рассказывай. Я расскажу сам.
Иногда видишь какую-нибудь старую вещь, даже держишь ее в руках, но не можешь представить того, кто ее сделал. Был тот человек высоким или малорослым, толстым или худым, лысым или мохнокудрым, молодым или старым, ленивым или трудолюбивым, умным или глупым, счастливым или несчастным, и даже – талантливым или бездарным. Так и со мной.
И дело в том, что я сам о себе всего этого не знаю…Однажды мне пришлось разговаривать с психологом:
– Не могу определить род ваших занятий, – сказал он мне.
– Я тоже…Одевание вдвоем, если оно не переросло в семейную привычку – довольно пресное действие, и Нина оказалась серьезней меня: – Только не ври. Ты ведь зашел по делу.
Иногда честность утаить трудно. Почти так же трудно, как лицемерие, и я бросил взгляд на постель.
– Я получил больше, чем, то – зачем шел, – я ведь и вправду ни разу не вспомнил о том, что шел за деньгами.
– Не обманывай. И не путай разные вещи.
– Да ладно. Не хочу тратить слова на ерунду.
– Говори, – спокойно сказала Нина, и я уступил перед ее безлукавостью:
– Жена звонила. Хочет купить плащ. Просила помочь деньгами.
– Много нужно?
– Двести баксов.
– Тебе надолго? А-то ведь у меня скоро свадьба.
– На неделю. Не больше.
Нина такой умный человек, что когда у нее спрашивают деньги, она никогда не предлагает советов. Вот и теперь она встала, открыла дверцу стенки, постояла, что-то разглядывая внутри, вытащила откуда-то и протянула мне четыре пятидесятидолларовые бумаги.
– Я не подведу тебя, – я знал, что Нина все понимает, но какой-то дискомфорт для меня все-таки был.
– Знаю. Ты честный.
– Как-то не ловко.
– Перестань. Увидимся в этой жизни.
– Конечно. Тем более, что другой жизни у нас не будет.
И тут в глазах у Нины появился крошечный, совсем секундный чертик.
Такой, какой может появиться в глазах только у настоящей женщины:
– Кто знает…… Город, в котором я живу, маленький, пристоличный, сытенький.
Зеленая, я бы сказал, зона, если бы не депутаты-коммунисты, которые с удивительным постоянством проходят по нашему округу. Впрочем, и на красный пояс наш городок не тянет – уж больно он удобный. И от Москвы, н6е то, чтобы далеко, но, все-таки, не под боком – минут пятнадцать, если не попасть в пробку. Может, потому олигархи, мафиози, поп-дивы и депутаты любят его окрестности с одинаковой прилежностью.
И одинаковой безразличностью.
Так как городок не большой, то все близко, и от Нининого дома до моего всего два шага.
Нечего удивляться тому, что, сделав первый шаг, я увидел машину своего младшего сына Сергея у подъезда моего дома……Когда моя первая жена хочет меня уколоть, она говорит:
– Ты никогда не занимался воспитанием своих детей.
И я не спорю с ней, потому, что отлично понимаю, что, в сущности, хорошо устроился: она одевала, кормила, растила наших сыновей практически одна. Ей было очень трудно на этом пути, а я находился где-то на обочине – совмещал в одном лице звание отца и должность блудного сына.