Граф снова утратил дар речи. Пунцово покраснел и поспешно отвернулся к окну.
— Ах, я вас смутила. Что ж, готова тоже попросить прощения, и на этом инцидент можно будет считать исчерпанным. Давайте поговорим о чем-нибудь другом. — Приняв молчание за знак согласия, Вивьен продолжила: — Не желаете ли услышать, с какой целью я собираюсь встретиться с мистером Брукманом?
— С кем? — переспросил Стьюксбери, явно радуясь возможности сменить тему. — Я-то решил, что вы едете в «Ранделл и Бридж».
— О нет. Папа, конечно, их постоянный клиент, но несколько лет назад я увидела на леди Седжфилд потрясающую брошку, и она сказала, что купила ее в салоне «Брукман и сын». Я поехала в этот магазин и с тех пор окончательно забыла дорогу в другие. Мистер Брукман — гениальный художник, а к тому же прекрасно переделывает старые украшения. Иногда покупаю у него старинные вещи. Они прекрасны, но носить их невозможно. Слишком изощренны по нынешней моде. Вот Брукман и меняет оправу на более простую. Именно это он и сделал с «Зеленым шотландцем», за которым я еду.
— Что это за камень? Изумруд?
— Нет, зеленый бриллиант. Очень редкий вид; реже встречается только красный. А таких больших, как «Зеленый шотландец», вообще единицы. Эти камни очень сложно обрабатывать, потому что после неудачной огранки окраска может оказаться неровной или поверхностной.
Стьюксбери удивленно поднял брови:
— А вы, оказывается, разбираетесь в ювелирном искусстве.
Вивьен кивнула:
— Всегда любила драгоценности. Папа часто их мне дарил.
Мать леди Карлайл умерла вскоре после рождения дочки. Освободившись из сетей несчастного брака, герцог большую часть времени проводил в Лондоне, предоставив малышку заботам нянь и гувернанток. А чтобы заглушить чувство вины, постоянно присылал и привозил непомерно щедрые подарки.
— Его подношения, конечно, совершенно не годились для девочки, — беззаботно продолжала Вивьен. — Маленькие стеклянные фигурки или рубин, вставленный в филигранную брошку. Гувернантка постоянно ворчала, что нельзя давать ребенку такие дорогие и хрупкие вещи, и убирала подарки как можно выше, чтобы я не достала. Стоит ли говорить, что я тайком залезала, доставала запретные игрушки и внимательно рассматривала? Больше всего, конечно, привлекали камни — таинственным сиянием, глубокими насыщенными цветами, блеском золотой оправы. — Она пожала плечами. — Повзрослев, начала сама покупать то, что нравится. Завораживает не только красота, но и история каждой из драгоценностей.
Вивьен посмотрела на спутника, наткнулась на пристальный взгляд и смутилась.
— Почему вы так внимательно меня рассматриваете?
— Неужели? Должно быть, потому, что ни разу не слышал, чтобы вы говорили о чем-нибудь так… серьезно.
— Наверное, я все-таки не окончательно пуста. Хотя кто-то наверняка скажет, что украшения и сами по себе чрезвычайно легкомысленная штука.
— Мм. Думаю, для многих они превращаются в вопрос жизни и смерти.
Настала очередь Вивьен удивленно поднять брови.
— Так и есть. Тот бриллиант, который я собираюсь забрать, когда-то принадлежал Марии Стюарт, шотландской королеве. Никто точно не знает, каким образом он перешел в другие руки. Она обладала огромной коллекцией драгоценностей, многие из которых привезла из Франции. А когда бежала из Шотландии, взять с собой почти ничего не смогла. Говорят, несколько камней были отданы врагам в качестве взятки. Например, одну бриллиантовую брошь она послала королеве Елизавете в надежде на помилование. Другие передала на хранение тем, кого считала верными сторонниками. А «Зеленый шотландец» просто исчез. Изначально он был частью броши вместе с несколькими маленькими бесцветными бриллиантами, а спустя полвека после пропажи появился в виде подвески на ожерелье графини Беркемстед.
— И как же он к ней попал?
Вивьен пожала плечами:
— Видите ли, драгоценные камни ревностно охраняют свои тайны, и молчание делает их потрясающе интересными. Никто не знает, как «Зеленый шотландец» оказался в руках леди Беркемстед, но это был именно он. Ошибка невозможна. А через несколько поколений камень снова исчез. И вдруг этим летом мистер Брукман прислал записку и сообщил, что бриллиант внезапно появился в Антверпене. Ожерелье было разобрано, и «Зеленый шотландец» поступил в продажу. Я, разумеется, попросила купить, потому что не смогла устоять ни против бриллианта изумрудного цвета, ни против красивой трагической истории. Теперь камень снова стал частью ожерелья, но я его еще ни разу не видела. Предстоит первая встреча.
— И вы, конечно, с волнением ее предвкушаете?
Оливер улыбнулся.
— Может быть, зайдете вместе со мной и тоже посмотрите?
— С удовольствием, — не раздумывая, согласился Оливер и получил в награду ослепительную улыбку.
Экипаж остановился на Сэквилл-стрит возле небольшого ювелирного магазина неподалеку от более известного салона «Грея». Пока граф помогал леди Карлайл спуститься, клерк услужливо распахнул дверь. Мистер Брукман встретил их у входа. Худощавый человек с редеющими светлыми волосами и бледными голубыми глазами заметно сутулился и держался чересчур скованно, от чего выглядел намного старше своих лет. На самом же деле он был ровесником Оливера, а мастерскую и магазин получил в наследство от деда и отца. Мастер взглянул на графа с некоторым удивлением, однако немедленно спохватился и с поклоном пригласил гостей в свой кабинет.
Вивьен представила лорда Стьюксбери, и Брукман предложил чай, как делал это во время каждого визита леди Карлайл. Ритуал составлял неотъемлемую часть безупречного обслуживания, которым славилась фирма «Брукман и сын», однако во время приятного чаепития скованность хозяина рассеялась без следа; судя по всему, он воспринимал беседу не только как бизнес.
Сегодня, однако, тонкие фарфоровые чашки опустели быстро, так как всем не терпелось заняться главным. С театральной торжественностью ювелир положил на стол небольшую подушечку, а потом достал из сейфа ожерелье и бережно расправил на черном бархате.
— О Господи! — восторженно выдохнула Вивьен. — Мистер Брукман, вы превзошли сами себя!
Ожерелье состояло из элегантных золотых звеньев, разделенных несколькими группами мелких бриллиантов, каждая из которых окружала изумруд. В центре красовался большой бриллиант, также обрамленный венком из драгоценных камней. Безупречного светло-зеленого цвета, он отличался от изумрудов прозрачностью и неповторимым чистым сиянием. Короткое ожерелье было создано с таким расчетом, чтобы главное его украшение приходилось на изящную выемку в основании стройной шеи владелицы. Золотая оправа, прекрасная сама по себе, тактично подчеркивала несравненную прелесть центрального элемента.
— Рад, что ваша светлость одобряет работу, — негромко произнес Брукман.
В глазах его светилась гордость.
Вивьен наклонилась, чтобы получше рассмотреть «Зеленого шотландца», и мастер тут же предупредительно подал лупу — жест тем более благородный, что незаменимый инструмент представлял для ювелира особую ценность.
Несколько секунд Вивьен молча рассматривала драгоценный камень.
— Само совершенство! — наконец произнесла она с тихим восторгом. — Такой большой, а вкрапления почти отсутствуют. Не терпится сейчас же примерить.
Брукман хотел помочь, однако леди Карлайл быстро взяла ожерелье и протянула графу. Оливер послушно принял украшение, зашел сзади и бережно опустил на тонкую изящную шею. А когда застегивал крошечный замочек, пальцы на миг легко коснулись кожи. Воздушное прикосновение обдало жаром и заставило опустить глаза.
— Ну и как? — спросила Вивьен, справившись со смущением.
— Великолепно.
В серых глазах вспыхнул темный опасный огонь, от которого ей снова стало не по себе.
На короткое мгновение их взгляды встретились, однако Вивьен тут же отвернулась и подошла к небольшому зеркалу на противоположной стене. Долго рассматривала ожерелье, дожидаясь, пока спадет предательский румянец.
— Гениально. — Она улыбнулась Брукману. — Честное слово, ваше мастерство недосягаемо.
— Ваша светлость слишком добры.