— Ты сейчас о чём? — Крис опустился на колени рядом с Чонином, положил на ковёр смазку и презервативы, потом кончиками пальцев прикоснулся к полотенцу.
— Пейотль. Или ты думал, я не пойму? Теперь мне кажется, что ты специально полез к змее, чтобы она тебя цапнула.
— Я ни о чём не думал. Так ты, выходит, уже пробовал его? — Крис аккуратно смахнул чёлку со лба Чонина и провёл пальцами по щеке. Чонин кивнул и сделал глубокий вдох, едва Крис тронул ладонью его шею.
— Я не такой примерный мальчик, как ты считаешь. И я не впервые в Мексике.
— Злишься?
Теперь Чонин покачал головой.
— Наверное, чего-то в этом духе я и ждал от тебя. Ты же сам сказал, что не остановишься на достигнутом.
— Ты поэтому согласился на двухместный номер?
— Если б не согласился, ты придумал бы что-то другое. Когда у тебя есть мотивация, ты горы способен перевернуть…
— Угу. И как ощущения?
— У твоего голоса есть вкус и цвет. У прикосновений есть звук… Как музыка… Обычно после пейотля ощущения путаются, но это здорово. Только имей в виду — всё, что я тебе наговорю сейчас, это…
— Я знаю. — Крис наклонился и прикоснулся губами к подбородку Чонина. — Чего ты хочешь сейчас?
— Ты вряд ли оценишь мои желания по достоинству.
— Хм… но ты говоришь вполне связно и рассудительно, вряд ли это…
— Это пока что. — Чонин одним гибким движением вскинулся вверх и через миг уже сидел напротив Криса. Полотенце соскользнуло с его бёдер и осталось на ковре.
— Ну, по крайней мере, ты хочешь, — не удержался от лёгкой насмешки Крис и кончиком пальца нарисовал невидимую линию на бедре Чонина.
— Хочу не я. Всего лишь один из эффектов…
— Знаю, но всё равно. Так чего ты хочешь? — Крис потянулся к Чонину и осторожно обнял его, привлекая к себе поближе.
— Тебе это знать не обязательно. Мне не хочется рассказывать. Это тайна. — Чонин забавно свёл брови к переносице и потянул носом воздух. — Пахнет горячим.
— Это как? — Крис притянул Чонина ещё ближе к себе, провёл ладонями по гибкой спине и потёрся носом о плечо.
— Просто. Горячим. Ты смеёшься надо мной?
— Скорее, над нами обоими. — Крис в самом деле улыбался, пока трогал Чонина. Он увлечённо водил ладонями по узким бёдрам, напряжённым бокам и животу, гладкой груди, широким плечам и спине.
— Почему?
— Неважно. Так что там у тебя за тайна такая?
— Только ты никому-никому?..
— Никому не скажу, — торжественно пообещал Крис.
Пушистые ресницы слабо дрогнули, потом на полных губах заиграла довольная улыбка.
— Хочу на паровозике кататься, ту-ту-у-у… — Чонин уткнулся лбом Крису в грудь и ещё что-то неразборчиво пробормотал. Крис положил ладонь Чонину на голову, погладил, пару минут пребывая в прострации от неожиданного заявления, оклемался и отчётливо хмыкнул.
— Знаешь, а ты чертовски милый, когда под кайфом…
— Угу, — протянул Чонин и прижался к груди Криса уже щекой. — Я вообще весь замечательный и неповторимый.
— А вот и мания величия проснулась, — подытожил Крис.
— А она спала?
— Обычно ты её душишь, когда ты в себе. Мне так кажется. А вот когда ты под кайфом, она поднимает голову. И не только она. Ты на паровозике прямо сейчас хочешь кататься? Или потерпеть можешь?
— А можно прямо сейчас? — Чонин заинтересованно закопошился в его объятиях.
— Если в качестве паровозика я сойду, то можно и прямо сейчас.
Чонин потрогал указательным пальцем собственную нижнюю губу, вздохнул и снова завозился в объятиях Криса.
— Нет, такой паровозик меня не устраивает, — подумав, решил он.
— Привереда, — выдохнул Крис с нескрываемой нежностью и коснулся губами внешней кромки уха Чонина.
— Угу… На рычаг переключения скоростей это не потянет.
Крис едва не подскочил на месте, когда Чонин уверенно сжал в ладони его член.
— А вот тут я бы поспорил, — хриплым голосом отозвался он и прижал Чонина к себе сильнее.
— И паровозики не лезут обниматься.
— Ничего, завтра прокатишься на самолёте.
— Не хочу. Не люблю самолёты. Хочу паровозик.
— Надо же. Ты передумаешь. Самолёты по-своему хороши.
— Я и так умею летать, — упёрся Чонин, вздохнул и едва слышно спросил: — Зачем тебе это?
— Ты уже спрашивал. Я хочу тебя. А ты хочешь меня.
— Не хочу я тебя, — пробормотал Чонин в ответ, но тут же это опроверг, вскинув голову и припав к губам Криса, а после поцелуя заявил: — У тебя губы мягкие и сладкие. И в тональности ля-минор.
— Рад, что ты заметил. Уверен? — прошептал Крис, разглядывая смуглое лицо с прикрытыми глазами.
— Сейчас… — Чонин снова поцеловал его, пробуя его губы собственными, проводя кончиком языка и слегка нажимая. Потом выдохнул: — Уверен. Мягкие.
— И как тебе?
— Это… — Чонин нахмурился, подыскивая определение. — Это сладко. Как ваниль.
С ванилью Криса ещё не сравнивали, но Чонину можно было всё. Даже это. Особенно под кайфом — под кайфом он в самом деле становился невыразимо очаровательным и непосредственным.
— Хочешь ещё немного ванили? — Крис запустил пальцы в тёмные волосы, коснулся затылка Чонина и мягко надавил, заставляя вновь подумать о поцелуях. Чонин что-то промычал, но поддержал начинание Криса. Пока его быстрый язык проскальзывал меж губ Криса, тот возился с защитой. И Чонин даже не заметил, как ловко Крис раскатал латекс по его члену. Постепенно Крису стало не до мелочей — его никогда ещё так жадно не целовали, выбивая из лёгких весь запас воздуха и все мысли до единой — из головы. Он сам вскоре увлечённо посасывал нижнюю губу Чонина, крепко обнимал за пояс, прижимая гибкое тело к себе и остро чувствуя и чужое возбуждение, и своё собственное.
Свалив Чонина на ковёр, Крис склонился над ним. Опираясь на левую руку, правой водил по сильной шее, кончиками пальцев повторяя очертания мышц и лаская гладкую кожу. Тронул ямочку меж ключиц, погладил, а затем прижал подушечку большого пальца, проверяя теорию о скульпторе. Его палец подходил идеально, словно сам Крис и был тем неведомым скульптором, сотворившим эту красоту и оставившим ямочку меж ключиц лёгким нажатием большого пальца.
Наклонившись ещё ниже, Крис заменил свой палец языком.
— Щекотно… — запрокинув голову, поделился с ним впечатлениями Чонин.
— Не убивай романтику, — задыхаясь от усилившегося возбуждения, шёпотом попросил Крис.
— Но мне щекотно, — заупрямился Чонин и немного приоткрыл глаза. Живой блеск под пушистыми ресницами. И задорные искорки в тёмной глубине глаз. — Ты всё неправильно делаешь.
— Правда?
Чонин фыркнул, упёрся руками ему в грудь, и через какой-то миг Крис лежал на ковре, а Чонин показывал, как надо делать правильно. Горячие губы каждым касанием обжигали кожу на шее Криса, вынуждая его тихо стонать и сильнее запрокидывать голову. Влажный язык уверенно прошёлся от ямочки меж ключиц вверх, задержался на подбородке, добрался до губ и уже знакомо проскользнул внутрь. Крису нравились эти глубокие и долгие поцелуи, нравилось ощущать каждое лёгкое касание к языку собственному или чувствительному нёбу. Словно крылом бабочки — почти невесомо и невыразимо сладко. Эти касания отдавались дрожью во всём теле. Непроизвольно Крис сжал ладонями жёсткие бока Чонина, позволил рукам сползти на узкие бёдра и даже тронуть твёрдые ягодицы в мимолётной ласке.
— Пушистый…
— Что?
— Ты пушистый. Ниже пояса, — с широкой улыбкой заявил ошарашенному Чонину Крис. Чонин всмотрелся в его лицо, словно размышляя — обидеться ему или не стоит, слегка помотал головой и вздохнул, а потом заявил с убийственной уверенностью:
— Это мех.
— Как скажешь. Будешь меховым. Мне нравится. Пушистик. Меховой.
— А если в глаз? — мрачно поинтересовался с нескрываемой угрозой Чонин.
— В глаз давай потом, а пока не отвлекайся…
Удобнее расположив ладони на ягодицах Чонина, Крис мягко привлёк его к себе и потёрся собственным напряжённым членом о член Чонина. До слабого сдвоенного стона.
— Скажи, что хочешь, — попросил Крис, касаясь губами ямочки на подбородке Чонина.