«Пресвятой Зельдад, как же низко пал мой род…» — подумал Вейгер. — «Впрочем, судя по последним сведениям, достаточно обрюхатить какую-нибудь знатную женщину и вот, я уже пробужусь в теле дворянина. Конечно, если судьба у потомства будет удачная.»
С другой стороны, славный воин задумался над тем, а есть ли вообще для него смысл бороться за власть в Архануре? В его положении, пытаться снова чего-то добиться, представляется возможным, только если Вейгер перестанет, как он любит, кончать во влагалища. Иначе все заслуги в текущей жизни просто перечеркнутся, ведь он тут же переродится в следующего внука.
«А ещё, мне до конца неизвестно, что будет, если я так ни с кем и не пересплю за долгое время. Возможно у Призмы есть план и на такой случай.» — продолжал линию мыслей мужчина — «Да и что будет, если умереть в новом теле, мне тоже неизвестно. А вот как раз сдохнуть в этой непостоянной и непредсказуемой чехарде, проще простого. Где гарантии, что следующий отпрыск не уродиться отсталым? И попади я в такого немоща, уже не смогу завести ребёнка. Ладно, можно будет купить шлюху, если он просто окажется уродцем. Но вдруг у порочного родовой клинок будет пригоден только для показа, но не для боя. Чёртов импотент станет для меня приговором. И моё сознание навсегда погаснет, прожив напоследок бытие ничтожества… Тогда друг мой Маргад сможет сказать: а ведь я предупреждал тебя, старый дурак, демоническая магия не даст тебе желаемого.»
Рослый самец волклюда Амон поднялся с лежбища и встал на корточки. Лежал он целиком голый, потому что на улице стояло лето, а родовая привычка не сработала в случае с дикарём. Рядом, на длинной низкой вешалке скрученной из веток и лозы висела, так называемая, «одежда». Толстые трусы-канаты для девочек и набедренные повязки для мальчиков. Также натянуть на себя можно было различные кожаные пояса, плетённые ремешки, лоскуты шкур и украшения из костей.
Вейгер пополз к вешалке на четвереньках, с упором на ступни и в кисти, чувствуя, что передвигаться так ему очень даже комфортно. Там он взял свою повязку из трофейной позолоченной верёвки, снятой с убитого гвардейца, и шкуры толстогрива, забитого им лично на охоте. Дальше мускулистый полукровка двинул к выходу в виде узкой земляной горловины. Все родичи дремали или были заняты делами любовными, а кто не спал, гассал где-то по лесу, так что на уход члена семейства никто не обратил внимания.
Высунув голову наружу, Амон увидел обычный лесной пейзаж. Высоченные деревья с голыми стволами росли плотно, а первые ответвления у них встречалась только на высоте десяти-пятнадцати метров. Очень мало кустов, но много истоптанной потёртой травы, в пермешку с опавшей листвой. Неоднородности также добавляли мелкие бугорки, рытвины, камушки и валуны раскиданные по округе.
Ухо волколюда дёрнулось, прогоняя мошку севшую на кончик слухового органа. Амон выкинул наружу огромные, бугристые лапищи и поднялся на них из норы. Не успел он присесть задом на земляной ободок, как нечто живое влетело ему в спину на большой скорости. От удара его бросило вперёд, но он вовремя упёрся руками и не упал.
Это нечто кувыркнулось, перекатываясь колобком по шее и затылку мужчины, а затем приземлилось в метре перед лицом, и ещё немного проехалось по инерции. Амон рефлекторно вскинул голову и увидел темноволосую волколюдку, раза в полтора меньше Тиры. Её ротик был широко раскрыт в клыкастой улыбке. Одна ладошка угрожающе растопырила коготки в воздухе. Взгляд тёмных глаз излучал задор и энергичность.
— Давай дррраться! — прикрикнула малышка.
На языке лесного народца это означало: «ты мне нравишься» или «я хочу тебя».
Новая память Вейгера знала нападавшую. Молоденькая сучка, по имени Сиановата, уже пол года всюду носилась за громадным самцом и пыталась уломать его на соитие. Внешне она была не так красива, как Васотира, но тоже ничего. А гордые волки, под стать своим женщинам, жаждали отыскать лучшего партнёра. Слабая и недоросшая Сиановата вряд ли когда-либо добьётся дуэли с таким здоровяком как Вайтрамон. Делать с ней потомство для него просто позорно. А победить и потом продинамить сучку, слишком жестоко. В таких ситуациях волколюды предпочитали попросту не принимать вызов, чтобы не оскорблять соплеменника.
Мужчина вылез из норы до конца и выровнялся на чудной лесной лужайке. Хотелось пить, есть и трахаться, но всё по порядку.