Самец вынул раздроченный, но ещё заряженный стояк и пошагал дальше, уже с другой стороны построения. Теперь его выбор пал на серьёзную и самодостаточную волчицу, которая постоянно сверлила предводителя каким-то возбуждённым, и в то же время, сердитым взглядом. Ей он вставил промеж губ и затолкнул в горло. Ладонью кобель взялся за шею и нащупал свою елду, внутри плотной и горячей гортани. Удерживая суку за подбородок и за затылок, он протолкнул конец так глубоко, что лицо девушки расплющилось об его лобок. А дальше Амон оттарабанил эту самодовольную волчицу до того грубо и быстро, что у неё слёзы пошли из глаз.
После освобождения глотки от огромного мужского достоинства, длинноволосая длинноногая самка громоко задышала, бешено хватая ртом воздух. Жёсткий оральный секс едва не задушил её до потери сознания.
— Спасибо, хозяин. — прохрипела она, вытирая губы от смазки вытекшей из члена.
Мьянодаре, которую он выбрал за приятное лицо, мужчина подсунул стояк под нос. Та раскрыла рот и высунула язык, но Вейгер не стал пользоваться этим приглашением. Он взялся самостоятельно дрочить себе и параллельно хлопать девушку головкой по щекам, водить ею по лбу, оставляя полоски вязкой жидкости, а также прижимать кончик к красивым губам и носику.
— Лижи языком вдоль. — отдал приказ вождь.
А сам схватил красотку за волосы, и силой прижал её мордашку к члену. Задвигав бёдрами, здоровяк добился того, что дрочит свой стояк об очаровательное лицо любовницы. Той по сути оставалось только подставлять слюнявый язык, который елозил вверх-вниз.
Насладившись этим действом вдоволь, Вейгер отпустил привлекательную самочку и остановился напротив волчиц сестричек. Белокурой он поставил на голову ступню, продолжая себе дрочить, а сам спросил:
— Что ты чувствуешь, моя дорогая?
— Я безмерно рада быть вам полезной, мой вождь. — без малейшей задержки ответила блондинка, голова которой тряслась от нагрузки.
И будь на её месте какая-то шлюха, перерожденец бы засомневался в искренности сказанного. Но дикарка ведь и впрямь могла ощущать счастье от того, что ею вот так пользуются.
«Хотя всяких извращенок и среди людских женщин хватает…» — подумал бывалый вояка.
Он поднёс ступню к лицу Сиановаты и та провела язычком по его пальцам. Благодаря каменистой почве берега, босые ноги оставались достаточно чистыми, после купания. Здоровяк дал пососать крошке его большой палец, а потом серьёзно задумался.
До рассвета оставалось совсем немного, и ему уже хотелось спать. Раны начинали саднить и пылать колющим жаром. Похоже организм внука израсходовал данный от природы запас сил, так что продолжать развлекаться с девчонками получится ещё не долго. Пора было закругляться и зарождать новую жизнь, в которую предстоит переродиться.
Напоследок Амон перевернул сиськастую самку на спину и сдавил свою елду промеж её двух крупных, мягких вершин. Трахая чудесные округлости, он время от времени окунал член в пасть фигуристой сучке, после чего доставал и снова имел в сиськи.
— Так девочки, подъём. Сейчас я наполню норку Сианы, а вы поможете нам полюбить друг друга. — говорил предводитель, не отрываясь от соития с низкорослой партнёршой.
— У-в-а-а-а-а! — заверещала что-то нечленораздельное крошка-волчица.
Волколюд-громила развалился на спине и скомандовал:
— Давай, малышка, запрыгивай.
Сиана встала над ним, перекинув ножку через широкий, мускулистый торс. Потом начала неспеша опускаться. Взяв в ладонь огромную по её меркам елду, она направила красную раздроченную головку в свою узкую девственную дырочку. Её небольшой тёмный хвостик нервно крутился позади, в районе копчика. Дрожащая тощая попка медленно насаживалась на крупный член, пока маленькое личико искажалось гримасой боли смешанной с наслаждением.
— У-а-ф! У-а-ф! У-а-а… — постанывала самочка.
Но вот, девушка сама постепенно пришла к аккуратным движениям вверх-вниз. И пока процесс спаривания стремительно ускорялся, Вейгер не стеснялся раздавать указания.
Мьянодаре, он велел подлезть к трахающейся парочке сзади и вылизывать подпрыгивающие вождёвские яйца. Сестричкам и рыжухе перерожденец сказал целовать и вылизывать ему живот и грудь. Ну а к снежинке, самец вдруг непроизвольно обратился с лаской в голосе:
— Эй, моя зимняя красавица… Будь добра, подойди к своему папочке.