Вейгер поискал воспоминания о том, с кем водилась сестрица Синизнгая в последствии, но в памяти таких сведений не нашлось. Сыну Сиановаты было просто плевать на эту волчицу. Он за ней не следил и особого внимания не обращал.
«Ну всё… Возьми себя в руки!» — убеждал сам себя перержденец — «Будешь ещё ревновать какую-то тупую дикарку. Не так уж и хороша она была… В любом случае, сейчас она уже выглядит, как сухофрукт. Пора двигаться дальше.»
Теперь его звали Чачаунор и он являлся волколюдом из племени Занзидар, рождённым от чистокровной самки и тричетвертикровки самца. Как и в прошлые разы, тело принадлежало молодому парнишке, полному сил и энергии. Хотя бы это радовало человека, не успевшего забыть каково быть старым и дряхлым мужчиной предпожилого возраста.
Он распрямил ноги, руки и спину. Конечности упёрлись в стены земляной ямы. Немного покопавшись в листве, кобель вынырнул головой на свежий воздух. Время было — раннее утро. Локация — дикий лес с невысокими широколистными деревьями. Чача воспроизвёл в голове последние события вчерашнего дня. Прошлым вечером он собственноручно выкопал небольшое углубление под корневищем старого дуба и натаскал в лежбище листьев, для тепла, мягкости, сухости и маскировки.
Парень выбрался на зелёную травку близлежащей лужайки и окинул себя взглядом. Темноволосый, тощий, слегка мускулистый, вытянутый в рост, с не очень широкими плечами. Вернее не так… Это по сравнению с громилой отцом, он не так уж и широкоплеч. Но если брать средние показатели по миру, то его плечи таки довольно широки.
В районе поясницы классическая набедренная повязка волколюдов. На бедре кожанные ножны с костяным кинжалом. В ушах костяные серьги, а на шее дорогое по меркам лесного народца ожерелье, собранное из цветастых минералов. На спине длинные волосы заплетенные в две толстые косы, перетянутые верёвками на концах.
Язык во рту прикоснулся к десне и нащупал пустующее зубное ложе, справа от нижнего клыка. Этот резец выбили в драке ещё в детстве.
«Н-да-а… Опять сыночек в матерь.» — недовольно подумал Вейгер, лишившийся управления над здоровенной тушей с буграми железных мышц.
Теперь предстояло вспомнить, где он находиться, чем занят, и что вообще происходит.
Тридцать дней назад Чачаунор покинул родные леса и отправился на северо-восток, в глубины Забытых Земель. Все прошедшие три десятка суток он непрерывно двигался, удаляясь от территорий подконтрольных Занзидару.
«Если вспомнить вид с последнего дерева, на которое забирался мой внук, Остроконечные Горы располагались где-то на юге и были высотой в три пальца на вытянутой руке…» — рассуждал бывалый приключенец — «Пресвятой Зельдад, если я всё правильно понял, то до ближайшей людской деревни три месяца скачки верхом на хорошем коне! Ну и занесло же меня…. Хотел переродиться поближе к поселениям Арханура… Ага, как же! Нет, я бесова призма лучше закину тебя к ойровой матери на поклон, в такую задницу, где человеческая нога не ступала со времён создания мира!»
Дальше мужчина отыскал в подкорке причину, по которой Чачу понесло в подобную глушь. Три месяца назад, племена волколюдов из Сапфирового Леса и племена котолюдов из Забытых Земель устроили масштабную бойню в здешних краях, за право охотиться на златошёрстных ланей. Вернее, охотится они могли и так. Но просто волков расплодилось в последнее время уж больно много. И под таким надуманным предлогом кудлатые решили потеснить котообразных братушек из соседних угодий, пользуясь численным преимуществом.
Но, как оказалось, котолюды тоже неплохо расплодились. И получилось так, что в основной битве силы сторон были равны. Положив несколько тысяч сородичей, зверушки разошлись, оставшись каждый при своём, и снова занялись постоянной охотой и спариванием, в своих обжитых уголках.
Так вот, в одну роковую ночь, когда отряды вооружённых костяными заточками хвостатых воинов схлестнулись в ожесточённом противостоянии, Чачаунор был в их рядах и получил серьёзное ранение, в результате чего отступил с поля боя бегством. Теряя много крови, он нашёл небольшую речушку и решил зализать раны на её берегу. Другие волки не знали где он находиться и не могли никак помочь, а значит оставалось рассчитывать на свои силы и, после выздоровления, уже пытаться, как-то выбираться к своим. Ослабленный и уставший парень уснул прямо на влажной береговой гальке.