Чёрная молния пробила слой растительности и мгновенно очутилась за широченной орочей спиной. Брызги зелёно-коричневой жидкости фонтаном ударили из наполовину разрубленной шеи. Широкая лапа с толстыми пальцами-сарделинами накрыла открытую рану, из-за чего мутная кровь хлынула на торс.
Шестеро громил повернули голову в направлении подозрительного шума. Там они увидели, как обезглавленная туша их сородича падает на колени, а срубленная бошка, вращаясь, летит вниз. И… Больше ничего.
Труп возникший на пустом месте, вынудил весь отряд лесорубов опешить и вытаращить жёлтые глаза. В следующее мгновение, стрела пущенная по навесной траектории прорезала листья на высоте пяти метров и вонзилась в глазницу самого дальнего орка, стоящего у верхушки поваленного клёна. По инерции он отлетел назад и уже на земле схватился за древко, пытаясь достать снаряд из своего черепа. Специальная форма костяного наконечника не позволит ему это сделать, не превратив мозги в кашу.
Трое ближайших к обезглавленному побежали к основанию, разведать обстановку. Они и не заметили, что крайнего подстрелили. Никто ещё этого не заметил…
Стоило троице приблизиться к корневищу, как у одного во лбу образовался стальной кинжал, всаженный по рукоять. У второго в глазнице возник костяной кинжал, всаженный также по рукоять. Третий увидел на кленовом стволе неожиданно выскочившего черношёрстного зверолюда. Он вспомнил о топоре в ладони и даже начал его поднимать. Но прежде, ему на плечи приземлились волчьи ступни. Восемь когтистых пальцев вошли в шею и в один оборот отделили башку от туловища.
Кувырком самец спрыгнул с орочьих плечей на истоптанную траву. Инерцией этого же движения, он запустил мёртвую голову из своей лапы в лицо противника напротив. Оглушить таким образом болотного орка не получилось, но ненадолго его поле зрения оказалось перекрыто. Этого короткого промежутка хватило, чтобы сверхскоростной зверёныш вернул себе оба кинжала и добил ублюдка уже вынувшего костяную заточку из глаза.
Ещё одна стрела посланная скрытым лучником вонзилась в бедро зелёного лесоруба, снявшего с пояса сигнальный рог. Бугай с духовым инструментом, находился в пятнадцати метрах от Вайтрана, по другую сторону от дерева. Зверолюд понял, что помешать оповестить всё логово он никак не успевает. Это должна попытаться сделать его хвостатая напарница, а личная задача волка, сразить врага перед собой.
С кинжалами в ладонях, самец в пару скачков сократил дистанцию. Клыкастая тварь размахнулась и метнула в него топор, почти в упор. Вейгер уверенно отбил бросок, встречным ударом эльфийского уха. Зазубрина осталась на орочьей стали, но не на заколдованной.
Следующим выпадом волк сделал вид, что замахивается для броска заточки. Грузный противник поверил и попытался неуклюже увернуться. Стоило моргнуть, как вместо метания костяного ножа, он увидел уже проход зверя ему под правую руку. Одновременно с этим, сияюшее лезвие прочерчивало полосу чуть выше обода грязных портков. Вместо попыток поджать наглого нападающего, толстые лапищи сложились лодочкой под животом, ловя выскакивающие из вспоротого брюха кишки. Бойкий же парнишка, просто проскакал пару шагов на четвереньках и снова выровнялся. Будь он человеком, ему пришлось бы переводить столь резкий выпад в кувырок, чтобы не проехаться лицом по земле. Ну а в теле волколюда, возможности для манёвренного боя значительно расширялись. И талантливый перерожденец открывал для себя новые приёмы, которые раньше не подумал бы исполнять в серьёзном сражении.
Попав за спину оппоненту, Вайтран развернулся, приблизился и всадил тому два пальца чуть ниже затылка. Когти рассоединили позвонки и тварь вывернуло дугой от мгновенного паралича.
Над поляной усеянной пнями раздался громкий протяжный гудок. Он коротко прервался, а потом снова продолжился — это стрела котолюдки вонзилась в грудь задувавшего громилы.
Самец перемахнул через ствол поваленного дерева. В руках у него был топор и ухо, а в ножнах на бедре заточка. Сигнальщику, кажется, было плевать на угрозу исходящую от темногривой смерти пришедшей по его душу. Он трубил, не прекращая, и три стрелы в теле, ему ничуть не мешали.