***
— Вот такие дела, — заканчивает Виола. — Что скажешь?
— Что скажу? Скажу, что верю в рассказанную историю… процентов на шестьдесят. С фактологической точки зрения все рассказанное неплохо объясняет те непонятности, что я наблюдал здесь за прошедшие дни, придраться, в общем, не к чему. А вот с позиций мотивации… Извините, не верю я в то, что здесь работают идеалисты и бессребреники, только и мечтающие сделать мир лучше.
— Правильно делаешь, что не веришь, — соглашается Виола. — Верить, сам знаешь, никому нельзя. Посмотри вокруг. Лагерь давно снят с государственного баланса, работникам не платится официальная зарплата. Подземная же база — ты ее, наверно, и не видел толком, но она велика — построена и оснащена по последнему слову. Людей работает — сотни, им тоже нужно платить, кормить и развлекать. Их нужно ротировать, потому что безвылазно здесь сидеть получается у немногих — издержки ваших замечательных способностей.
Я зеваю.
— Мы все здесь сотрудники на ставке, — строго говорит Виола. — Поэтому — нет, бессребрениками нас назвать неправильно. А вот идеалистами — пожалуй, можно. В том плане, что мы действительно работаем ради того, чтобы в мире все было хорошо. Или хотя бы в нашей стране. Чтобы люди были счастливы. Хочешь верь, хочешь — нет, это чистая правда.
Пожалуй, она не врет. Отчего-то мне так кажется.
Но между ложью и правдой есть еще широкое серое поле.
— А сейчас мы совершим небольшую прогулку и пообщаемся с директором лагеря, — сообщает Виола. — Он давно тебя ждет.
Вот так сюрприз. «Сегодняшний день есть день величайшего торжества! В Испании есть король. Он отыскался. Этот король — я.»
А вообще довольно обидно такое слышать. Пока ходил вокруг да около — дуб дубом, только смотрел восторженно по сторонам — никому даром был не нужен. Как только ринулся узнавать запретное и подрывать устои — сразу все поспешили познакомиться. Буквально изумленной публике можно показывать и фотографироваться рядом позволять за смешные деньги — «смотрите, это же тот самый…» Хотя я явно не Гарри Поттер, не Мальчик, Который Выжил. Я скорее, учитывая ситуацию, заслуживаю более почетного погоняла — Мальчик, Который Допер.
— Ну, раз ждет — надо уважить, — соглашаюсь я и поднимаюсь. — Нехорошо расстраивать пожилого человека.
Отчего-то мне показалось, что у Виолы на лице промелькнуло подобие улыбки.
***
Глава 8
Петр Иванович — Приступ — Почти вся правда — Концерт — Нежность
Мне казалось, что директор лагеря будет какой-то необычной личностью. Ну там, киборгом, скажем, или юным порочным красавцем, наподобие Дориана Грея, или вообще женщиной средних лет в викторианском платье. Это органично бы вписалось в общую картину наблюдаемых здесь странностей, чудес и диковинок. И чтобы находился он где-нибудь глубоко в подземном бункере, или наоборот — в невидимой летающей капсуле, заброшенной в стратосферу на случай ядерной войны с загнивающим капитализмом. Нет, правда, это было бы ничуть не удивительнее «мы хотим починить реальность и построить рай на земле, для чего бесконтрольно накачиваем химией пятерых подростков и ждем, что из этого выйдет».
Но ничего такого не было. Админкорпус оказался простым серым зданием типовой унылой постройки, раскаленным на солнце и практически пустым. Меня провели в кабинет с неразборчивой табличкой на двери, где работал старый вентилятор с коричневыми резиновыми лопастями, и распрыскивал во все стороны водяную пыль массивный увлажнитель воздуха.
Директор оказался крепким, сухощавым лысоватым дяденькой лет пятидесяти. Его легко было представить каким-нибудь старшим инженером, с карандашом за ухом, стоящим у кульмана, или учителем геометрии в школе, объясняющим особо каверзную теорему.
На главу научно-фантастического секретного проекта он был совсем не похож.
— Привет-привет! — подскочил он, когда мы в Виолой вошли. — А вот и товарищ Ключ собственной персоной. Здравствуй, рад встрече.