Алиса и Ульянка застывают. Я тоже замираю, но по другой причине. Черт! До чего же нужно быть непроходимо тупым, чтобы…
«Я помогаю не тебе, а ей. Моему сыну она приглянулась».
Уолтар не последний оставшийся в живых из контрабандистов. Их по меньшей мере двое.
Лязг прекращается, из-под крыла катера выныривает второй силуэт. Это парень высок, как баскетболист и сложен, как атлет. Волосы длинные, светлые — натуральная белокурая бестия. За поясом такого же черного комбинезона, как и отца — что-то вроде американского «Ингрэма» с магазином, длинным, как рукоятка кувалды.
— Мой сын, Доннар, — одноглазый лучится гордостью. — Наследник, надежда и опора.
— Миледи, — светловолосый изображает неглубокий поклон. — Счастлив познакомиться.
Лицо у Алисы делается обалдевшее. Но только на секунду.
— Тамбовский волк тебе миледи, понял, кудрявый? — выпаливает она. — Черта лысого я с вами куда-то пойду. Не для того моя роза цвела, чтобы с вами, ублюдками, нежиться! Выкусите, придурки!
Из оружия у нее только энергостек, но я не сомневаюсь, что если инопланетяне сообразят решить вопрос по-плохому, с Алисой им придется повозиться.
— Что ж, — Уолтар возвышает голос, — никто не говорил, что насилие для меня — неприемлемый метод. Ты пойдешь с нами, хочешь того или нет. Внучка, подойди ближе.
— Да пошел ты, дедуля! — Ульянка категорична, ей единственной не досталось энергостека, но это компенсируется боевым духом. — Чтобы добраться до меня, тебе придется сначала меня вырубить!
— Мне это подходит, — соглашается Уолтар и делает незаметный финт рукой. Ульяна обмякает и вяло опускается на пол. — Как вы, люди, говорите: «на раз-два».
Тут я кое-что вспоминаю.
— На самом деле, — говорю я и зарабатываю мимолетный взгляд от белобрысого, — вы нас сейчас отпустите. Всех пятерых.
— Мальчик, поди в кабину, — говорит Уолтар, приближаясь к бесчувственной Ульянке. На его пути стоит сжимающая кулаки Мику, но он, кажется, это даже не замечает. — Там много блестящих тумблеров и кнопочек. Поиграй пока.
— Мне кажется, я как-то слышал от Уолтара, что его слово нерушимо, — замечаю я. Это на секунду его притормаживает.
— Так и есть, юноша. И что с того?
Внезапно он замирает, уже протянув руку за Ульяной.
— Третье желание, — говорю я. — Я так его и не использовал. Что ж, исправляю эту оплошность прямо сейчас. Вы отпустите всех нас и дадите покинуть корабль на вашем катере.
Пауза. Блондин недоуменно смотрит то на отца, но на девчонок — Алису в основном — то на меня. Одноглазый морщится, будто съел таз лимонов без сахара.
— Чтоб я себя побрал, парень, — говорит он наконец. — Уел ты меня, уел… Ладно. Слово есть слово.
— Отец, но…
— Молчать! — единственный глаз вспыхивает мертвенно-зеленым светом. — Я сказал. Они отправятся домой. Если захотят. А тем временем я хотел бы представить свой последний аргумент. Для уважаемой леди Алисы и ее друга с хорошей памятью. Если, разумеется, уважаемая леди Алиса даст свое разрешение. Это не насилие. Не гипноз. Даю слово. Просто аргумент.
— Нет, — говорю я.
Алиса переступает с ноги на ногу. Любопытство! Женщины!
— Да, — говорит она.
Нас окутывает зеленое пламя.
Деревья? Никогда не видел таких высоких, огромных, гигантских просто деревьев. Может, это секвойи? Черта с два, эти гораздо выше и ровнее, с продольными симметричными ложбинками в коре. Что за черт? Они же каменные!
Так и есть, натуральные каменные деревья — да и не деревья это вовсе, а колонны. Верно, колонны, значит, я в помещении. Огромном, циклопических размеров, я не вижу ни потолка, ни стен, они теряются в янтарного цвета светящейся дымке. Где Алиса? Куда она подевалась?
— Я здесь, — звучит знакомый голос рядом. Алиса здесь, она тоже поражена и оглядывается. Но она здесь, со мной. Все хорошо.
Мы стоим посреди бесконечного колонного зала, сработанного, кажется, лучшими мастерами, которых только можно представить. В воздухе горят тысячи круглых светильников и разлит запах благовоний. Светильники распространяют ласковое теплое сияние, а откуда-то доносится тихая музыка. Скрипка? Наверняка.
— Так может быть, — говорит голос у нас из-за спин, и мы оборачиваемся.
Уолтар стоит на возвышении, в руках у него… не скипетр, нет, но что-то в этой духе. Маршальский жезл, быть может? Скромный темный комбинезон заменила богатая одежда — камзол, дублет, плащ. На руках перстни и кольца, на шее тяжелая золотая цепь.
— Стоит вам согласиться — да, парень, условия меняются, я готов терпеть даже тебя — и все это может стать вашим. Долгая, счастливая жизнь в одном из красивейших уголков Вселенной. Абсолютное здоровье, нечеловеческие возможности, полное счастье — весь комплект. Хотите — живите в замке отшельниками, хотите — творите великие подвиги и свершения. Устраивайте королевские приемы, правьте или путешествуйте — все зависит от вас. Вас одних. Навсегда. Пока не закончится время этого космоса.
Мы оказываемся словно у широкого окна — и там расстилается великолепная широкая равнина, пересеченная рекой невозможного бирюзового цвета, и стоят вдали высокие горы, покрытые лесом, и реют в воздухе неведомые птицы в пышными хвостами, и налетает порывами ветер, донося плеск воды и шум деревьев.
— Никакой ответственности, никаких преследований, — шепчет на ухо голос Уолтара. — За все уплачено. Божественная перспектива.
Колонный зал вдруг заполняется людьми. Безупречная выправка кавалеров и бьющая в глаза красота дам. Они кружатся в медленном вальсе под едва слышную музыку, и висящие в воздухе светильники вдруг взрываются фейерверком ярких радужных огней, бросающих дивные тени на каменные стены. Это может продолжаться бесконечно. Это будет продолжаться бесконечно. Стоит только сказать да.