ММММММММММММ
Я задираю голову в прозрачный потолок фонаря.
ММММММММФФФУУУУУУ!!!!!!
В темном равнодушном небе над нами полыхает взрывами вражеский корабль.
— Ага! — торжествующе вопит Алиска. В ее глазах отражается огонь и смерть, черное небо и далекие звезды. — Чтобы знали! Чтобы навсегда узнали, сволочи!
Первые ракеты с ядерной начинкой благополучно наводятся и поражают выхлопные дюзы — самые горячие фрагменты «Пеона». Полностью уничтожить их им не удается — что можно сделать с устройством, закаленным в атомном огне? — но свою работоспособность дюзы утрачивают. А это значит, что корабль начинает терять ход.
Вторая волна ракет поражает причальные и оружейные палубы. Небо расцветает огненным дождем, но моторные отсеки все еще работают, корабль продолжает полет — как и должно быть, иначе он рухнул бы в окрестностях города, а этого допустить нельзя. Но о плавном снижении больше речи не идет. «Пеон» падает в нижние слои атмосферы в облаке осколков, будто окруженный стаей рыбок-прилипал океанский кит, падает медленно и величественно, словно рушащийся горный склон.
Двадцать километров. Семнадцать километров.
Его туша огромна. Его экипаж велик, и он продолжает бороться. Он пытается запустить вышедшие из строя маршевые двигатели, создавая тягу основного объема, хотя ему следовало бы двигаться по инерции, отрабатывая лишь корректирующими импульсами. Тогда у «Пеона» был бы шанс подняться в верхние слои атмосферы и оттолкнуться от нее, как летящему камешку от поверхности пруда, уйдя в безвоздушное пространство. Был бы шанс провести стыковку с другими кораблями-матками и осуществить ремонт повреждений.
Но экипаж не делает этого. Похоже, он все еще занят разборками с Уолтаром и его беловолосым сыном.
Шестнадцать. Пятнадцать.
Все вокруг темнеет.
«Светофильтры. Защита от излучения».
Я вспоминаю об ударной волне и радиации. «Пеон» еще может нас достать.
— Максимальное ускорение! Максимально возможное удаление от корабля, затем посадка на ближайшем подходящем участке!
«Прошу подтверждения на отмену предыдущих…»
— Отменяй!
«Принято».
Перегрузка вдавливает в кресла. «Росток пустоты» больше не планирует в воздухе. Он режет его своим корпусом. Пикирует, словно хищная птица в погоне за прячущемся в траве грызуном.
И я вдруг до боли четко понимаю, что сейчас произойдет.
Ближайшее подходящее место для посадки аппарата таких габаритов — военный аэродром за городом, который охраняется отдельным зенитным укрепрайоном. А своей предыдущей командой я только что запретил навигатору проводить маневры уклонения.
Вокруг катера начинают рваться снаряды. Каждый из них выглядит, словно зернышко кукурузы, помещенное в микроволновую печь — маленькое черно-желтое ядрышко, которое внезапно распухает, превращаясь в серое облако, хлещущее вокруг поражающими элементами.
«Средства противовоздушной обороны активны. Захожу на посадку»
— Отмена предыдущей команды! Маневры уклонения!
«Выполня…»
Катер сотрясает удар. Плазменное орудие под аэропортом включилось в уничтожение неопознанного летательного аппарата. Он примерно в четыре раза превосходит обычные штурмовики и приблизительно в два — тяжелые бомбардировщики тряпок. Зенитчики вполне могут принять его за вражеский ракетоносец. Или даже брандер.
— Чертова электронная дура! Инициировать катапультирование!
Разрывы следуют один за другим. Корпус корабля скрипит, но все еще держится.
«Займите места в спасательных капсулах по левому и правому борту корабля. Капсулы отстреливаются с интервалом в пять секунд».
— Алиса! Ты первая! Славя! Вторая…
— Черта с два, парень, — Алиска качает головой. — Ты идешь первым.
— Что? С чего…
— Я так хочу! — ее глаза мечут молнии.
— Ты же знаешь… ты… что я…
Очередное попадание. Катер скрипит — протяжно и отчаянно. В растрескавшемся стекле фонаря видно приближающуюся землю — и серую бетонную ленту аэродрома. Слишком быстро приближающуюся.
Километр семьсот. Километр шестьсот.
«Нарушена целостность корпуса. Рекомендована эвакуация».
— Я все знаю, — она проводит ладонью по моим волосам, ерошит их. — Эх, надо было соглашаться тогда на кафе, да?
Меня будто что-то толкает изнутри, и я целую горячие сухие губы.
— Мы все-таки сбежали от этих чертовых тряпок, Алиска.
— Не знаю, Сашка, — она улыбается, грустно и искренне. — Эти сволочи не хотят нас отпускать просто так.
— Ты сразу после меня, поняла? Сразу же! Вторым номером! Потому что если ты… если без тебя… тогда зачем вообще это все?
Алиска кивает и подмигивает.
Отстрел капсулы проходит быстро и плавно — в укрепрайон нас, бывало, на носилках с меньшим удобством доставляли. Подброшенная пиропатронами, она парит в стылом зимнем воздухе. Высота — вряд ли больше километра, даже маска не нужна. А уж вид…
«Пеон» медленно валится кормой вниз с изрезанного дымами неба, оставляя после себя обширную пелену и яркие фонтаны вулканического пламени; к его корпусу, словно паутина, липнут толстые электрические разряды. Чудовищные мертвенно-черные сопла корабля, в которых уже не горит атомное пламя, кажется, становятся все больше и больше, заставляя все вокруг казаться маленьким, микроскопическим.
Я перевожу взгляд на пикирующий все стремительнее «Росток пустоты». Неужели еще не прошло пяти секунд?
В катер попадает очередной плазменный заряд, и он превращается в ослепительный падающий шар. Сверхъяркое синеватое пламя за секунду расползается по всей конструкции, прожигает ее насквозь