— По-видимому, с первого числа…
— Не огорчайтесь. Будете отдыхать, ездить на рыбалку, играть в шахматы — вот тут, в сквере…
— Спасибо. Наверно, это ваш идеал.
Сконфуженный пожилой человек отходит, а Лужанский садится на скамейку и жестом предлагает сесть Серикову рядом. Тот садится.
— Честно говоря, ты меня удивил, — говорит Лужанский тихим голосом.
— Чем?
— За все эти дни ты не нашел возможным хоть раз — один раз! — зайти в редакцию и сказать два слова обо мне. Просто — свое мнение. Ведь ты работаешь в моем отделе…
— Я…
— Подожди! Ты работаешь восьмой год. Есть у тебя какое-то отношение ко мне? Дал я тебе что-нибудь как газетчик? Помог чем-то?
— Паша, ты же знаешь, как я к тебе отношусь…
— Олег, это слова. Нужны поступки. Доказательства! И я с огорчением увидел, что у тебя — хорошего человека, отличного работника, который меня искренне, я в это верю, уважает и ценит, — не хватает мужества пойти и сказать редактору два слова в защиту… Мне очень стыдно говорить об этом. Но я разочарован… И я обязан тебе об этом сказать.
— Ты понимаешь… — Сериков необыкновенно смущен. — Если б не эта дурацкая история со статьей… — Вдруг он вскакивает. — Я пойду к нему сейчас!
— Нет! Нет! Теперь это уже не имеет смысла… Тихо, идет Вера! Я тебе ничего не говорил.
Подходит старушка с муфтой, в больших ботах.
— Здравствуй, крошка! Здравствуй, моя красоточка, мы тебя уже заждались! — преувеличенно громко и бодро говорит Лужанский. — Я побегу в бухгалтерию и через пять минут вернусь!
Лужанский быстро идет в помещение и скрывается за стеклянной дверью. Старушка смотрит на Серикова слегка испуганно.
— Вам Павел что-то говорил? Просил вас?
— Н-нет…
— Олег, я вас умоляю: не слушайте его! Пусть он идет на отдых! — шепчет старушка взволнованно. — Хватит с него. Я не хочу, чтоб он больше тут работал. Он отдал этой газете сорок два года жизни…
— Я знаю, Вера Ефремовна. Уволен должен быть я, если уж…
— Какие глупости! Вы — молодой человек, у вас впереди работа, карьера, вся жизнь…
— Нет! Он не должен писать заявления!
— Он непременно его напишет. Здесь он не останется…
Сериков широкими прыжками взлетает по лестнице. Почти бежит по коридору.
Вбегает в приемную Грачева. Дора смотрит на него с изумлением. Наверное, лицо Серикова очень странно.
— Там?
— Нет. Он уехал в МК… А что, очень срочно?
Сериков поворачивается к двери, и в эту минуту быстрым шагом в приемную входит Грачев — в пальто, в шляпе.
— Сериков, вы мне нужны. Зайдите на минуту.
Сериков входит вслед за Грачевым в его кабинет. Грачев снимает пальто, поправляет рукой волосы, поглядывая в створку окна — как-то по-домашнему. У него отличное настроение.
— Так вот, сударь: поедете в Англию на футбольный чемпионат. Нам дают одно место. Работать будете зверски: каждый день сто строк по телефону. Вы язык знаете?
— Немного. Слабо…
— Подучите, время есть. Будем посылать бумаги!
Так как Сериков молча стоит и как-то тупо, без всякой мысли в глазах смотрит на Грачева, тот спрашивает:
— Что вас заело?
— Ничего, просто… Я хотел тут…
— Да! Поздравляю вас! — вдруг радостно восклицает Грачев и трясет руку Серикову. — Решение федерации знаете? Число команд — двадцать, и наш «Авангард» остается в высшей лиге. Так что наше выступление было не зря! Привлекли внимание, поставили вопрос…
Удрученный, приходит Сериков в большую комнату. В углу сидит кто-то и стучит на машинке. Остальные столы пусты. Сериков бесцельно ходит от стола к столу. Лицо его выражает ненависть к самому себе. Остановился у телефона, набирает номер.
— Здравствуй. Это я… Послушай, дай Вовку, пожалуйста. Вовка дома?.. Сегодня — да, очень хороший хоккей во Дворце ЦСКА. Я ему давно обещал… В семь тридцать… Что? Почему? — Длинная пауза. С той стороны говорят что-то злое; он вздыхает, морщит лоб, рот его кривится, как от боли. Внезапно Сериков взрывается: — Но почему же, дьявол побери, я не имею права раз в месяц пойти куда-то с сыном? Неправда! Позови его к телефону… Позови сейчас же! Я не верю тебе… Ничего, подойдет.
Сериков в ожидании, пока подойдет Вовка, расхаживает у стола, держа трубку у уха. Вовка не подходит долго. Сериков закуривает.
— Вова? Здравствуй… Ну, как ты? То, что ты меня просил, я достал… Ну, клюшку… Динамовскую, да… Вовка, помнишь, мы собирались пойти во Дворец ЦСКА? Если ты хочешь и у тебя есть время… Что?.. Я буду один сегодня. По-моему, это не имеет значения… — Пауза. — Как хочешь, Вова. Что значит — никогда? Никогда не пойдешь?.. Ты повторяешь чужие слова… Ну, хорошо. Прощай!