— Аптеку помню.
— Подруга умерла. Дом снесли… Какие мы уже старые, правда? Сколько воспоминаний!
— Да…
Идут долго молча. Поднимаются по гранитной лестнице на мост. Идут по мосту.
— Какой-то вы мрачный тип! — вдруг фыркнув, говорит Маша. — То молчите, как тумба, то блямкаете невразумительно — блям, блям…
— Знаете, у вас тоже есть недостатки.
— Какие?
— Вы выступали очень театрально, по-актерски и, простите меня, пошло. Зачем вообще вы вздумали это рассказывать? И я выглядел каким-то идиотом, говорил глупости…
— Вы — да, а я — нет. Я говорила очень живо.
— Но зачем? Кто вас просил? «Как кошка до третьего этажа!», «Спас ребенка… Мгновенно исчез!» Тоже еще!.. Ищут пожарники, ищет милиция…
— Вы на меня действительно произвели впечатление. Сейчас-то я вижу, что ошиблась. Вместо того чтобы легко, шутливо что-то сказать, вы вышли на трибуну — с ужасающе мрачным, преступным лицом! — и понесли вздор.
— Да? Извините… — Пауза. — А не надо было вытаскивать меня на эстраду!
Подходят к вестибюлю театра. Часов около десяти вечера.
— Подождите здесь. Я вынесу…
Маша входит в подъезд. Сериков стоит у витрины, где выставлены фотографии актеров и сцены из спектаклей. Вглядывается в одну, другую фотографию — ищет Машу. Вскоре Маша возвращается с папкой.
— Пожалуйста.
— Большое спасибо. — Он берет папку. — Костюмеров тут не выставляют?
— Вот и не угадали. На этой фотографии, на заднем плане, пожалуйста. А вы язвительный!
— А! — Оп подошел, смотрит. — Верно, вы…
— Всего вам доброго! Человек вы занятный и, может быть, даже хороший, но какой-то репеистый.
— Точно, — кивает он. — Здорово подметили. И вам всего доброго и больших творческих успехов!
Маша выходит на улицу. Сериков идет за ней.
Он идет за ней как-то нерешительно, но вдруг ускоряет шаги.
— Хотите, провожу вас домой?
— Зачем?
— Просто так. Если хотите…
Маша пожимает плечами. Идут молча. Иногда прохожие, идущие навстречу, рассекают их.
— А вы кончали какой-нибудь художественный институт?
— Ничего я не кончала. Я самоучка.
— Ах, вот как. Талант?
— Опять язвит!
— А я снимался в кино. Мой приятель написал сценарий и устроил меня в массовку. Я там на стадионе — бурлил…
Начинается дождь. Сериков и Маша забегают в какую-то дверь. Это аптека. Никого нет, кроме продавщицы, толстой девушки в очках, читающей книгу.
— Мне как раз нужно лекарство для мамы, — говорит Маша. — Капли Зеленина у вас есть?
— Восемь копеек, — не отрываясь от книги, говорит девушка.
— А валокордин?
— Нет.
— А что-нибудь от головы? — спрашивает Сериков.
— Что — от головы?
— Ну что-нибудь… — Он покрутил пальцем. — Чтоб не болела утром. Аспирин.
— Четыре копейки, — очень недовольно говорит девушка. Посмотрев на Серикова, добавляет: — Меньше пить надо. Тогда голова не будет болеть.
Сериков с изумлением смотрит на Машу.
— Видали?
Маша засмеялась.
— Не обращайте внимания! У девушки, может быть, плохое настроение. Верно, девушка?
— Я, по-моему, у вас не спрашиваю, какое у вас настроение, правда же? — говорит девушка. — По-моему, это никого не касается.
— Все правильно. — Сериков протягивает чек. — Но, знаете, когда такая интеллигентная молодая красавица, читающая к тому же художественную литературу, вдруг говорит…
— А я, по-моему, вас ничем не оскорбила, — возражает девушка, подавая лекарства. — Что я вам сказала особенное? Меньше пить надо?
— Это все оттого, — говорит Сериков Маше, — что меня вытащили на эстраду. После таких штук у меня всегда вид, будто я — того… Я уж себя знаю.
— О господи! — Маша внезапно хохочет. — Какой невозможный человек! Боже, какой зануда!
Смеясь, она выходит из аптеки. Сериков идет за ней. Дождь усилился. Они снова прячутся в подъезд. Неожиданно Сериков бросается под дождь с поднятой рукой — останавливает такси. Открыл дверцу. Маша подбежала, села. Сериков садится рядом.
— Куда вас везти? — спрашивает Сериков у Маши.
— На Смоленскую.
Едут. Маша поглядывает на Серикова, пряча улыбку. Сериков сидит, нахохлясь, потом вдруг обнимает Машу за плечи, придвигает к себе и как будто даже хочет поцеловать.
— Это что значит? — отстраняясь, спрашивает Маша строго, но без гнева.
— Так, ничего… — бормочет Сериков. — Мы же учились в одной школе…
— Ну, знаете! Вы — тип. То вы робеете и не можете связать двух слов, а то проявляете безумную смелость…