Вероятно, Жермена де Сталь, проповедовавшая устами своих романтических героинь свободу личности, не спорила бы с Федоровым, несмотря на существенную разницу во взглядах, на личность и общество, и не стала бы возражать Ильину хотя бы потому, что еще в 1809 году, наблюдая военный парад в Петербурге, была потрясена и охвачена восторгом, с каким публика принимала свою армию. Она поняла, почему это зрелище представляется людям верхом совершенства.
Она и не могла спорить, поскольку умерла за одиннадцать лет до рождения Федорова и за шестьдесят пять лет до появления на свет Ильина. Разницей в возрасте можно пренебречь, если верить в проект воскрешения, отраженный в «Философии общего дела» мыслителя-утописта, который подарил ей вторую, затем и третью жизнь в образе элегантной, русской помещицы, а дьявол наделил запретным плодом власти над «проклятьем заклейменными», вечно жаждавшими вкусить от того плода.
Источник власти, коей сатана когда-то искушал Христа, а потом всех остальных, включая Наполеона Бонапарта, большевиков и социал-революционеров, не имел касательства до русской армии. Зато Федоров ежедневно вещал ей сквозь богемское стекло про батальоны, бригады, дивизии, распаляя упокоенную грешницу до исступления: «Это было, как в бане - все равны, все свои, нет никакой стыдливости, и тут она начинала безумно его хотеть, тело ее уже не могло быть спокойным в стеклянном гробу, и он как бы растворял стекло, приближаясь к ней...»
Интрига не под силу евангельским апостолам, ибо не Федоров распалял ее до исступления, а Сталин мучил плоть ласками тигра. Кроме него - все наиболее видные социал-демократы, марксист Плеханов, композитор Скрябин, объяснивший Ленину на языке музыки, что Россия уже беременна революцией, а также пламенные революционеры Свердлов и Троцкий, что, в сущности, и послужило причиной жгучей ненависти Сталина ко всем соратникам Ленина, вкушавшим запретного плода от сочувствующей «общему делу» мадам, как от публичной девки.
Вот вам и де Сталь. Тогда понятно, при чем здесь Сталин, у которого псевдоним от мадам и который, еще не обув утром сапоги из кахетинской кожи, думал, как бы половчее сократить поголовье страны. Ревность делала его не только жестоким, но и терпеливым. Словно хороший охотник, он мог ждать удобного случая годы, зная, что жертва никуда не денется. Его враги гибли в автомобильных катастрофах и на операционном столе, от яда или пули наемных убийц. Позднее он просто вносил их в расстрельные списки НКВД.
Что, между прочим, и требовалось от него. Если он хочет быстро и не столь мучительно для народа построить коммунизм, он должен убивать. Все, кто пытаются остановить, затормозить, помешать «общему делу», должны быть уничтожены абсолютно безжалостно. Коммунизм - это строй совершенных людей. Люди несовершенные никогда не сумеют его построить. Наоборот, они всегда и везде только помеха, их надо уничтожать, как сорняки, создавая благоприятные условия для людей совершенных.
Это все внушала Сталину Людмила Николаевна Сталь, член партии с 1897 года, участница революции 1905 и 1917 годов, любовница Сталина с 1918 года. Именно она как новая ипостась Жермены де Сталь, домогавшейся расположения Наполеона, проложила ему путь к самым вершинам власти, а потом постоянно внушала, что старые большевики уже ничего не могут и не хотят, они превратились в тормоз партии, вокруг - застой и апатия, и причина только в них.
Много сил и много лет товарищ Сталь потратила на то, чтобы убедить его в очевидном: партия нуждается в притоке новых людей, новой крови, партия должна омолодиться. Она ежедневно задавала Сталину один и тот же вопрос: партия - живой организм или труп?..
В 1927 году у мадам почти месяц длился бурный роман с Троцким, единственным, кто еще представлял для Сталина реальную опасность в борьбе за власть. К тому времени, когда пора было рвать с ним, она вдруг почувствовала, что не желает ему смерти, не хочет, чтобы Сталин его уничтожил. Троцкий мешал Сталину, очень ему мешал, потому она и легла в постель к этому неряшливому еврею, еще недавно возглавлявшему Реввоенсовет, но сейчас хотела, чтобы Сталин избавился от него каким-нибудь иным путем, не проливая крови.
С другой стороны, она видела, что только дикая ревность, только она освобождала нового Наполеона от моральных условностей, побуждая расправляться со старой гвардией революционеров. На сотнях примеров из жизни того же Наполеона она доказывала, что если судьба в ее лице сделала из недоучившегося семинариста Джугашвили вождя революции Сталина, то он не имеет права не подчиняться законам этой революции, которая всегда пожирает своих дотой. А иначе... Иначе роман с Троцким продолжится. И не только с ним.