Словно, наказывая меня, она снимала какой-то грех со своей души…
– Ты закончила? – спросил неожиданно появившийся за моей спиной Ками.
Я оглянулась на него, а затем медленно и недобро опустила взгляд на грязные ботинки, в которых он прошёл в предбанник.
– Брысь отсюда! – зашипела на него, наподдавав веником по всему, до чего смогла дотянуться, – Иди и отмой свою одежду! В баню такого грязного не пущу!
Ками обиженно надул губы и стащил с себя грязную обувь. Затем, так же непосредственно, как и обувь, он стянул с себя грязную рубаху, отчего я едва успела сдержать удивлённый присвист – у шамана было тело настоящего бойца: широкие плечи, узкие бёдра, вязь жил на руках, крепкий пресс… я даже заметила пару шрамов на белой коже, – но потом он с той же непосредственностью потянулся к завязкам своих штанов, и тут уж я не выдержала!
– Камитэо! Избавь от этого зрелища!
– А? – он обернулся и удивленно уставился на меня, затем словно что-то вспомнил, и растянул на губах бесхитростную улыбку, – Прости, я иногда забываю, что ты – девушка.
– Да что ты? – искреннее недоумение в моём голосе боролось с сарказмом.
– К тому же я привык, что в этом доме стесняться некого, – он почесал свою голову и потянулся обратно за рубашкой, валявшейся на земле.
– Думаю, тебе было бы полезно вспоминать об этом в присутствии Мары, – заметила я, выразительно глядя на него.
Не мудрено, что девчушка воспринимает его, как своего будущего мужа! Если он шастает по огороду без портков…
– Ты где рос, дубина? – вдруг выдохнула я, представив себе незамысловатую картину.
– В степи, – без эмоций ответил Ками.
А я тут же сдулась.
Леший его знает, какие у них там в степи обычаи…
– Ладно, твоей одеждой я сама займусь, а ты иди в баню. Вода ещё холодная, но ты же у нас шаман, – я усмехнулась, – К тому же, если будем ждать до вечера, пока она сама растопится, я умру с голода.
– Договорились, – очень странно отреагировал Ками, провожая свои вещи в моих руках с каким-то немым изумлением в голубых, как небо, глазах.
Надеюсь, я не совершаю какой-нибудь степной свадебный обряд, приводя в порядок одежду суженного… Мара точно сойдет с ума…
Когда я закончила со стиркой, день уже клонился к вечеру, и, предположив, что шаману хватило времени, чтобы привести в порядок свои телеса, я направилась прямиком в баню. Вывод оказался верным, так что я сняла с себя всю одежду и забралась в парилку. Пока сидела на деревянной полке, предаваясь фантазиям, как с меня вместе с грязью сходит старая кожа, давая возможность появиться новой мне: без гнёта чужих тайн и груза чужих запретов, чистой от ошибок прошлого и готовой к новой странице своей жизни, – дверь в предбанник дважды хлопнула…
Но раз Ками не зашёл внутрь, широко улыбаясь, могу предположить, что это была Мара.
Закончив с водными процедурами, я выглянула из-за двери и обнаружила на небольшой скамеечке светлый сарафан. Он был слегка короток, но чист, – в отличие от моей одежды, которая, кстати, вообще куда-то пропала, – и это стало его главным преимуществом. Натягивая ткань на себя, я вдруг поняла, что впервые одеваю нечто подобное и даже представить себе не могу, как буду в нём выглядеть, – но поднятая бровь шамана, когда я-таки вышла из бани, и сердитый взгляд Мары передали мне общую картину…
– Не нужно было давать ей одежду мамы, – надувшись, сказала девочка.
– Да, мне тоже больше нравилось в кожаном костюмчике, – кивнул Ками, хотя я готова была поспорить, его дыхание на секунду задержалось, когда он взглянул на меня.
– Ну, что ж, эффекта «Грязнушки» из сказки про страшную грязную неродную дочку, встретившую доброго духа и превратившуюся в прекрасную принцессу после нескольких циклов перерождения её души, не вышло… – я хмыкнула и пошла в дом, – Надеюсь, это не помешает вам накормить голодную путницу?
– Я заберу у неё этот сарафан, – процедила Мара, заходя в дом вслед за мной.
– Ага, и верни ей те кожаные штанишки, – покивал Ками, выводя девочку на новый, доселе невиданный уровень бешенства.
– КАМИ! – взвизгнула она и пнула его по ноге.
Шаман звонко рассмеялся, а Мара убежала на кухню; мне же осталось только покачать головой.