32
Вечером, когда ужин был съеден, Эдди вынул из-за пояса нож стрелка и приступил к делу. Нож был потрясающе острым и, казалось, никогда не затупится. Эдди работал не торопясь, поворачивая освещенную пламенем костра деревяшку то так, то эдак, и смотрел, как из-под уверенно скользящего по дереву лезвия подымаются тонковолокнистые завитки. Сюзанна лежала, подложив руки под голову, и смотрела на звезды, неспешно катившие по черному небу. Роланд стоял на краю лагеря, за пылающим костром, и вслушивался в голоса безумия, вновь зазвучавшие в его больном мятущемся рассудке. ~Мальчик был~. ~Никакого мальчишки не было~. ~Был~. ~Не было~. ~Был...~ Закрыв глаза, он схватился холодной рукой за ноющий лоб, недоумевая, долго ли еще протянет, прежде чем лопнуть, как лопается чересчур туго натянутая тетива. "О Джейк,- думал он.- Где же ты? Где?" А над ними, взойдя на назначенные места, неотрывно смотрели друг на друга поверх звездного пепелища своего расторгнутого в незапамятные времена брачного союза Древняя Звезда и Праматерь.
Часть вторая
КЛЮЧ И РОЗА
1
На протяжении трех недель Джон "Джейк" Чэмберс храбро сражался с разгоравшимся в нем безумием. Все это время он чувствовал себя последним уцелевшим на борту идущего ко дну океанского лайнера - человеком, который что есть мочи работает трюмной помпой в отчаянной попытке продержать корабль на плаву до тех пор, пока не утихнет шторм, не очистится небо и откуда-нибудь - ~откуда угодно~ - не подоспеет помощь. Двадцать девятого мая 1977 года, за четыре дня до начала летних каникул, он наконец взглянул фактам в лицо: помощь не придет. Пришло время сдаться, предаться на милость бури. Соломинкой, переломившей спину верблюда, стал годовой экзамен по литературной композиции: сочинение, "итоговое эссе". Джон Чэмберс - Джейк для тех трех-четырех мальчиков, с которыми его связывала почти что дружба (стань этот маленький фактоид известен его отцу, тот, несомненно, пришел бы в неописуемую ярость),- заканчивал свой первый год обучения в школе "Пайпер". Хотя Джейку уже исполнилось одиннадцать и учился он в шестом классе, для своих лет мальчик был мелковат, и тот, кто видел его впервые, нередко решал, что он намного моложе. Честно говоря, бывало, что Джейка принимали за девочку, пока примерно с год назад, добиваясь позволения сделать короткую стрижку, он не закатил такой скандал, что мать наконец смягчилась - и разрешила. Конечно, с отцом проблем из-за стрижки не возникало. Отец только усмехнулся своей жесткой, нержавеющей стали улыбкой и сказал: "Лори, парень хочет быть похожим на морского пехотинца. Молодец". Для отца он никогда не бывал Джейком и редко - Джоном. Отец обычно называл его просто "парень". Школа "Пайпер", объяснил отец Джейку прошлым летом (это было лето двухсотой годовщины *9 - море флагов и знамен, а НьюЙоркская гавань запружена величественными Кораблями),- Лучшая В Стране Школа Для Мальчика Твоих Лет, Черт Ее Дери. То, что Джейка приняли в нее, никак не было связано с денежным вопросом, не уставал разъяснять (если не сказать ~настойчиво твердил~) Элмер Чэмберс. Он яростно гордился этим фактом, хотя и в десять лет Джейк уже подозревал, что ~по правде~ это, возможно, никакой не факт; что по правде это, возможно, самое натуральное вранье, ~превращенное~ отцом в факт, чтобы за ленчем или на коктейле можно было небрежно ввернуть в разговор: "Что, мой парень? О-о, он ходит в "Пайпер". Лучшая В Стране Школа Для Мальчишки Его Лет, Черт Ее Дери. Там место ни за какие деньги не купишь, знаете ли,- для школы "Пайпер" главное мозги и только мозги!" Джейк прекрасно сознавал, что в раскаленной топке отцовского ума грубый уголь суждений и желаний, материя низменная, зачастую преображается в твердые алмазы, именуемые Элмером Чэмберсом фактами или, в менее официальной обстановке, "фактоидами". "Факт тот, что..." было излюбленным выражением этого человека и произносилось с благоговением, часто, при каждом удобном случае. - Факт тот, что за деньги место в школе "Пайпер" не купишь,- внушал отец Джейку тем летом - летом двухсотой годовщины, летом синих небес, праздничных флагов и величественных больших Кораблей, золотым летом... ибо золотым воскресало оно в памяти мальчика, ведь в ту пору Джейк еще не начал терять рассудок и причина для беспокойства у него была только одна: придется он к пайперовскому двору или нет, по всем ли статьям подойдет для этого инкубатора юных гениев.- В заведение вроде "Пайпера" попасть может только тот, у кого имеется кое-что ~вот здесь~.- Элмер Чэмберс потянулся через письменный стол и жестким, желтым от никотина пальцем постукал сына по лбу.- Понял? Джейк кивнул. Вступать в разговор не было необходимости, поскольку со всеми, в том числе и с женой, отец обращался так же, как с подчиненными на работе (он отвечал за составление программы одного из каналов телевидения и слыл признанным мастером ставить подножки конкурентам - мастером рубки). Элмера Чэмберса следовало слушать, в нужных местах кивать, и немного погодя он вас отпускал. - Хорошо,- сказал отец, закуривая одну из своих восьмидесяти ежедневных сигарет "Кэмел".- Значит, мы понимаем друг друга. Пахать тебе придется как проклятому, но ты потянешь. Иначе нам не прислали бы вот это.- Он взял со стола письмо, извещавшее о том, что Джейк принят в "Пайпер", и шумно потряс им. В этом жесте сквозило некое свирепое торжество, словно письмо было зверем, которого он убил в джунглях и теперь освежует и съест.- Так что работай, трудись в поте лица. Добейся успеха. Чтоб мы с матерью гордились тобой. Закончишь год на "отлично", будет тебе поездка в "Мир Диснея". Стоящая цель, а, малыш? И Джейк добился успеха. Весь год (то есть, до последних трех недель) он носил из школы одни пятерки, чем, вероятно, дал родителям все основания гордиться им, хотя утверждать с уверенностью было трудно - уж очень мало времени проводили дома отец и мать. Обычно, вернувшись с занятий, мальчик заставал только Грету Шоу, экономку, а потому в конце концов показывал свои пятерочные работы ей, после чего тетрадки перекочевывали в темный угол его комнаты. Порой Джейк перелистывал их и недоумевал - да значат ли эти "отлично" ~хоть чтото~? ~Хотелось бы~, чтобы значили... но он питал на этот счет серьезные сомнения. Джейк полагал, что, выйдет у него в году "отлично" по всем предметам или не выйдет, ни в какой "Мир Диснея" он летом не поедет. Отдых в сумасшедшем доме казался ему более вероятным. Двадцать девятого мая в восемь часов сорок пять минут утра Джейка, входившего в двойные двери Пайперовской школы, посетило страшное видение. Джейк увидел отца в его офисе на Рокфеллер-плаза, 70. Подавшись вперед из-за письменного стола, отец беседовал с одним из своих сотрудников. В углу рта у мистера Чэмберса торчала сигарета, у лица клубился голубоватый дым. За спиной и далеко внизу, безмолвный благодаря двойным стеклам "Термопейн", расстилался Нью-Йорк с его шумом, грохотом и толчеей. "Факт тот, что за деньги место в лечебнице "Солнечная долина" не купишь,- тоном мрачного удовлетворения говорил отец подчиненному.- В такое заведение попасть может только тот, у кого капитально разладился чердак.- Он протянул руку и постукал своего собеседника пальцем по лбу.- Что, собственно, и случилось с парнем. Но работает он, как вол. Говорят, лучше всех плетет корзинки, пропади они пропадом. А когда его выпустят - ~если~ выпустят - его ждет небольшое путешествие. Путешествие..." - ...на постоялый двор,- пробормотал Джейк и рукой, которая так и норовила задрожать, коснулся лба. Голоса возвращались. Орущие, пререкающиеся голоса, которые сводили его с ума. ~"Ты мертв, Джейк. Тебя переехала машина, и ты мертв". "Не валяй дурака! Посмотри - видишь объявление? Там написано: НЕ ЗАБУДЬ! ПЕРВЫЙ КЛАСС - НА ПИКНИК! По-твоему, на том свете ходят всем классом на пикники?" "Не знаю. Зато знаю, что тебя задавила машина". "Нет!" "Да. Седьмого мая, утром, в восемь двадцать пять. И минуты не прошло, как ты умер". "Нет! Нет! Нет!"~ - Джон? Испуганно вздрогнув, он огляделся. Неподалеку стоял мистер Биссетт, учитель французского. Казалось, он чем-то слегка обеспокоен. За спиной мистера Биссетта в двери рекреационного зала вливался поток учеников, спешащих на утреннее собрание. Дурачились и резвились считанные единицы, и - ни единого громкого выкрика или радостного вопля. Вероятно, не только Джейку, но и остальным родители объяснили, какое счастье ходить в "Пайпер", где деньги - ничто (хотя плата за обучение составляла двадцать две тысячи долларов в год), главное - мозги. Вероятно, и поездку в награду за приличные отметки обещали тоже не одному только Джейку. Вероятно, кое-кому из заслуживших эту поездку счастливчиков даже предстояло отправиться в путешествие вместе с родителями. Вероятно... - Джон, с тобой все в порядке? - спросил мистер Биссетт. - Да-да,- ответил Джейк.- Все отлично. Просто я сегодня немножко проспал. И, наверное, еще не проснулся. Лицо мистера Биссетта разгладилось, и он улыбнулся. - С кем не бывает. ~"С моим отцом. Мастер рубки никогда не просыпает"~. - Как поживает французский язык? Ты готов сдавать? - полюбопытствовал мистер Биссетт.- ~Voulez-vous examiner a moi cette midi~? *10 - Пожалуй,- протянул Джейк. По правде говоря, он не знал, готов сдавать или нет. Он даже не мог припомнить, ~готовился~ ли к экзамену. Вот уже три недели важным и существенным казалось только одно - голоса у него в голове. - Еще раз хочу сказать: заниматься с тобой было одно удовольствие. Очень рад, что ты попал в число моих учеников. Я хотел сказать это твоим родителям, но они пропустили родительское собрание... - Они жутко занятые люди,- сказал Джейк. Мистер Биссетт кивнул. - В общем, ты мне очень понравился. Вот все, что я хотел сказать... да, и еще: жду тебя на будущий год. - Спасибо,- поблагодарил Джейк и подумал: интересно, что сказал бы мистер Биссетт, если бы он добавил: ~"Только мне кажется, что в будущем году заниматься французским мне не придется - вот разве что можно будет достать заочный курс, чтобы задания присылали в добрую старую "Солнечную долину" по почте"~. В дверях рекреационного зала появилась Джоанна Фрэнкс, школьный секретарь. В руке она держала маленький посеребренный колокольчик. В школе "Пайпер" ~все~ звонки давались вручную. Джейк полагал, что отчасти "Пайпер" прельщает родителей именно этим, воскрешая в памяти "маленькое красное школьное здание" и прочая, и прочая, и прочая. Сам Джейк ненавидел колокольчик - казалось, тот дребезжит прямо у него в голове... "Ну, ~это~-то ненадолго,- безнадежно подумал мальчик.- Голову я теряю и скоро потеряю совсем. В самом прямом смысле". Заметив мисс Фрэнкс, мистер Биссетт повернул было прочь и снова обернулся к мальчику: - Да ~точно~ ли все в порядке, Джон? Последние три недели ты, кажется, полностью погружен в свои мысли. Озабочен. Тебя что-нибудь тревожит? Благожелательность в голосе мистера Биссетта едва не побудила Джейка открыться, но мальчик тут же представил себе, как посмотрит на него мистер Биссетт, если он скажет: "Да. Меня кое-что тревожит. Один пренеприятнейший маленький фактоид. Видите ли, я умер и попал в другой мир. А потом снова умер. Вы скажете, так не бывает, и, конечно, будете правы; и какая-то крупица моего рассудка ~понимает~, что вы правы, но душа знает другое. Это произошло ~на самом деле~. Я ~действительно~ умер". Скажи он нечто подобное, мистер Биссетт незамедлительно связался бы по телефону с Элмером Чэмберсом... и после всей той ерунды, какую отец нагородил бы о детях, у которых перед экзаменационной неделей возникают безумные фантазии - о детях, чьи поступки нельзя обсудить за ленчем или на коктейле - о детях, которые #подводят своих родных#,- психиатрическая лечебница "Солнечная долина", как подозревал Джейк, показалась бы курортом. Он заставил себя улыбнуться мистеру Биссетту. - Немножко боюсь экзаменов, вот и все. Мистер Биссетт подмигнул. - Ты отлично сдашь. Мисс Фрэнкс принялась вызванивать Общий Сбор. Каждая трель впивалась Джейку в барабанные перепонки, после чего маленькой ракетой проносилась в голове. - Идем,- позвал мистер Биссетт.- Не то опоздаем. Нельзя же начинать экзаменационную неделю с опоздания, верно? Они прошли мимо мисс Фрэнкс с ее лязгающим колокольчиком. Мистер Биссетт направился к ряду сидений, предназначавшихся для преподавателей, "педагогическому президиуму", на школьном языке. Таких претенциозных, отдающих жеманством названий в школе "Пайпер" бытовало великое множество: актовый зал назывался "рекреационным", обеденный перерыв - "рекреацией", семи- и восьмиклассники - "абитуриентами", а складные стулья у пианино (на котором мисс Фрэнкс вскоре примется барабанить так же нещадно, как трезвонила в серебряный колокольчик), разумеется, "педагогическим президиумом". Джейк полагал, что все это составляет некую традицию. Родитель, которому известно, что в полдень его чадо отправляется на ~рекреацию~ в ~рекреационный зал~ вместо того, чтобы, чавкая, умять бутерброд с тунцом в кафешке, расслабляется в приятной уверенности, что министерство просвещения работает на пять с плюсом. Пропуская мимо ушей утренние объявления, Джейк проскользнул на "камчатку" и сел. Ужас не отпускал, и мальчик невольно чувствовал себя белкой в колесе, откуда нет выхода. А когда он пытался заглянуть вперед, в некие лучшие, более светлые времена, видел лишь тьму. Корабль - здравый рассудок Джейка - шел ко дну. К подиуму приблизился мистер Харли, директор. Он произнес короткое вступительное слово, в котором говорилось о том, сколь важна экзаменационная неделя, и о том, что полученные на экзаменах оценки станут еще одним шагом пайперовцев по Великой Дороге Жизни. Мистер Харли объяснил своим подопечным, что на них рассчитывает школа, ~лично он~ и родители. О том, что на них рассчитывает весь свободный мир, мистер Харли не сказал, однако усиленно намекал на такую возможность. Закончил он сообщением о том, что на время экзаменационной недели звонки отменяются (первая и единственная хорошая новость, какую Джейк узнал за утро). Мисс Фрэнкс, уже успевшая занять свое место за пианино, ударила по клавишам, взяв призывный аккорд. Ученики - семьдесят мальчиков и пятьдесят девочек, одетые одинаково опрятно и благопристойно, что говорило о вкусе и прочном финансовом положении их родителей,- дружно встали и затянули школьный гимн. Беззвучно шевеля губами, Джейк погрузился в мысли о том месте, где очнулся после смерти. Решив поначалу, что попал в ад, он окончательно уверился в этом с появлением человека в черном одеянии с клобуком. Потом, конечно, пришел тот, другой. Со временем почти полюбившийся Джейку. "Но он позволил мне сорваться в пропасть. Он убил меня". Лопатки и шею защекотал выступивший пот.