...А велосипед, кстати, они тогда с Сантой в конце концов подарили какому-то школьнику, потому что уже проехались по проспекту, по самой середине: Юна крутила педали, звонила в звонок и еще пронзительно свистела, а Санта сидела на багажнике и раздавала воздушные поцелуи водителям троллейбусов. А потом появилась полицейская машина, но они убежали, и вот уже полчаса сидели в каком-то дворе и вспоминали, как все это было, и хохотали, как сумасшедшие, и велосипед стоял тут же. И тут они увидели какого-то школьника, который брел по этому двору и плакал. И Санта крикнула школьнику:
- Эй, подойди-ка сюда! - А когда он подошел, спросила у него, знает ли он, кто перед ним. Школьник, конечно, не знал, и Санта победно объявила: Королева всех хороших людей в мире Санта Первая и Единственная, - чуть-чуть склонила голову и сделала маленькую паузу, - и величайшая беспризорница всех времен Юна Непобедимая! - жест рукой в сторону Юны. И после этого спросила школьника, что у него стряслось. Оказалось, что школьник получил двойку. Юна видела, как Санта нахмурилась, - как будто не поняла, что такое двойка, - но после этого лицо ее просветлело, и она вручила школьнику велосипед. И, надобно сказать, что школьник совершенно забыл плакать и укатил причудливым зигзагом, разбрызгивая снег. Юна еще предложила после этого найти ту школу и перебить в ней все окна, и Санта сразу согласилась, но потом взглянула на небо - оно темнело - и забеспокоилась, что они не успеют вернуться в замок к вечернему сбору в тронном зале. Юна сказала ехидно:
- Боишься, что кто-нибудь сядет на твою табуретку?
И они немного поругались, но потом все-таки решили ехать, только Юна сперва заглянет в одно место, а Санта подождет ее неподалеку, как обычно. И, оставив Санту на скамейке, Юна шла к одному пятиэтажному дому, точь-в-точь похожему на все остальные, и заходила в один подъезд, и нажимала кнопку звонка, и не отпускала до тех пор, пока ей не открывали.
- Привет, - говорила она, - дай котлет.
- Ах так? - говорила мама, потому что, конечно же, открывала именно она. Ты шляешься неизвестно где, и еще имеешь наглость приходить домой за котлетами?
- Почему это неизвестно где! - возмущалась Юна. - Все известно: в лесу, там дом и люди, там зыканско, и печка.
- Какая такая печка? Ты знаешь, что ко мне на работу звонят из школы и спрашивают, почему ты не ходишь? Что мне им отвечать?
- Отвечай... - Юна задумывалась на секунду, - отвечай им, что пусть лысый черт к ним ходит!
И потом Юна набивала бумажный пакет вкусными мамиными котлетами, и солеными огурцами, и хлебом, а мама стояла, в дверях и говорила:
- Какие такие люди?!!
А Юна говорила:
- Какие надо.
А мама говорила:
- А вот я тебя никуда не пущу!
Юна говорила:
- А я у тебя и не спрошусь!
А мама говорила:
- А я дверь на ключ закрою и спрячу!
А Юна говорила:
- А я через окно убегу!
И мама говорила:
- Ну и ладно, ну и пусть, иди куда хочешь, знать тебя не знаю. - И начинала плакать.
И Юна говорила:
- Ну ладно, чего ты. Все нормально. Ты у меня самая здоровская мамаша, точно! Ты просто вообще!
- Не подлизывайся, знать тебя не хочу, - говорила мама.
- Пока! - кричала Юна, махая свободной рукой, и убегала по лестнице, а мама выглядывала и кричала ей вслед:
- У всех дети как дети, у одной меня - беспризорница!..
Юна же с Сантой, наевшись котлет и хрустящих огурцов, уезжали из города, и в электричке Юна пела, отстукивая ритм кулаком по окну, всякие песенки, которые она тут же и выдумывала:
У царя была овца
Без начала и конца!
У барана есть конец,
А кто слушал - тому в лоб!
4. НЕЗАКОННАЯ ВЕСНА.
И вот однажды был вечер, и все сидели в тронном зале, как всегда, и печка потрескивала, и Юна сидела там, где всегда, ковырялась в носу и прислушивалась, о чем негромко беседуют Юрис Рыжебородый с фрейлиной Мартой, а так, в общем-то, было тихо: любили они здесь все, в этом замке, собраться вечером и помолчать о чем-то, следя за отблесками огня и попивая чай. Но сейчас чай уже был выпит, и Юна как раз раздумывала, не отправиться ли ей спать, и медлила только потому, что ей было лень отправляться спать первой. Если бы Санта встала со своего трона и, сказав "спокойной ночи", пошла к себе, то и Юна бы пошла за компанию. А так ей пока было лень. Вот так она сидела. И вдруг услышала музыку.
Это была та музыка, которую она слышала в ту, первую ночь, когда попала в замок. Она сразу вспомнила. Она посмотрела на всех. Все сидели молча. Ближе всех был Папаша Маугли. Юна дотянулась до него ногой и толкнула. Папаша Маугли всхрапнул и сказал:
- А!..
Похоже, он спал. Юна фыркнула. Папаша Маугли насупился, подвинулся к ней и шепотом рявкнул:
- Ты что? А?
Юна показала язык, потом спросила, тоже шепотом:
- Это что?
- Где?
Дона Бетта подбросила в печку дерева, и огонь затрещал. Неизвестная птица все пела неизвестно откуда. Только это была не птица.
Папаша Маугли наконец понял.
- Кондор, - сказал он Юне в ухо. Действительно, Кондора уже не было в зале. - Вылез на крышу и играет на дудке.
После чего Папаша Маугли ушел спать. Юна тоже ушла чуть погодя. Все остальные еще оставались.
А утром мягкие лапы тающего снега прыгали по карнизам. Вода барабанила в большую железную посудину, подставленную под угол крыши. Солнце светило, как сумасшедшее.
Забыла сказать, что в доме не было никаких часов и календарей. Юна спустилась вниз. Внизу был Юрис. Он сидел с большой иголкой, в которую была втянута толстая нитка, и чинил старые-престарые кроссовки. Когда Юна вошла, он откусывал нитку зубами, а нитка не откусывалась. Юна помолчала, посмотрела, потом сказала:
- Дай я, у меня зубы знаешь какие... острые.
Она перекусила нитку и отдала кроссовок Юрису.
- Ты очень любезна, - сказал Юрис. - А то я себе уже полбороды отгрыз.
Юна хмыкнула. Потом она сказала, кивая в окно:
- Это что... весна?
- А как же, - ответил Юрис, принимаясь за второй кроссовок.
- Ну и ну! - удивилась Юна, садясь на пол. - Я что-то как-то не заметила... Зима - она же длинная!
- Это когда как, - заметил Юрис. - Бывает даже слишком короткая.
Юна подумала, фыркнула и объявила:
- Это ты, наверное, умность какую-нибудь сказал. Я не понимаю. А где Санта?
- У себя, наверху, - ответил Юрис.
Комната, где жила Санта, называлась "королевские покои". Юна толкнула дверь и вошла. Санта стояла перед кроватью в задумчивости. На кровати лежало белое платье. Оно все сверкало. Юна еще не видела этого платья, хотя она видела кучи Сантиных нарядов, - Санта могла нацепить на себя что угодно, хоть прошлогоднюю газету. Девчонка все-таки, что с нее взять. Еще на кровати была большая синяя сумка.
- Эй, ты! - сказала Юна. - Хватит смотреть на свои тряпки, погляди на улицу!
Санта мельком взглянула в окно и снова уставилась на платье.
- Вот что значит - девчонка, - заметила Юна. Она подошла и уселась на кровать, рядом с платьем. - Ты что, не видишь? Юрис сказал - это весна! Теперь знаешь что начнется? Знаешь, как мы теперь заживем? Вот ты думаешь: нам зыканско было, да?.. Так это так себе было, так и знай, а настоящее зыканско, оно только теперь и... Эй, ты чего?
Санта закрыла глаза и повела навстречу друг другу два указательных пальца, шевеля при этом губами. Пальцы встретились, Санта открыла глаза.
- Не брать, - сказала она с сожалением. - Не брать! Почему же не брать?!
Постояв немного, она вздохнула и начала складывать белое платье и, сложив, убрала в шкаф.
- Куда не брать? - заинтересовалась Юна. Санта закрыла шкаф и повернулась к ней, как будто только что ее заметила.