— Объект наблюдения — оборванный мальчуган, — шепнул Удавка женщине. — За исход операции ответственность несу я. Будем наблюдать по двум сторонам улицы. Я пойду по правой стороне, а вы — по левой.
— Господин Прешиперский, а как… — хотела спросить что-то сыщица, но Удавка не дал ей договорить.
— Обождите. Не торопитесь, — огрызнулся он, смотря на виновато улыбающуюся женщину. — Госпожа Савкина, у вас с собой новинка, что получена от Американского Красного Креста?
— Портативный фотоаппарат? Со мной, господин Прешиперский.
— Тогда, госпожа Савкина, вы должны сфотографировать этого удальца. И лучше в тот момент, когда он будет вручать кому-нибудь листовку.
— Господин Прешиперский, а как его сфотографировать?
— Как вам будет удобней, — отчужденным голосом ответил Удавка. — Лучше всего сфотографируйте в фас. Верно, это сложней — для этого вам нужно будет зайти навстречу этому крамольнику и выждать момент. И еще, госпожа Савкина, поскольку вы будете идти ему навстречу, то попросите у мальчугана одну листовку. Так прямо открыто и попросите. В этом случае допустимо, и я разрешаю. А какую именно он даст, пусть решит сам. Да не забудьте в этот момент сделать блаженное лицо. Знайте, что такие дети, как он, почти в каждой женщине видят благодетельницу. Эти роли вам блестяще удаются. Не так ли, госпожа Савкина? — закончил Прешиперский, кольнув сыщицу косым взглядом.
— Будьте уверены, господин Прешиперский. Тут он меня не проведет, — оскалила желтые зубы Савкина, и в лицо Прешиперскому так пахнуло винным перегаром, что даже он поморщился.
Распределив между собой роли, колчаковские сыщики, словно шакалы, незаметно преследовали свою маленькую жертву, внимательно следя за каждым ее шагом. Временами контрразведчики подавали друг другу условные знаки, которые были понятны только им. После одного из сигналов Прешиперского Савкина завернула за угол, чтобы выйти навстречу беспризорнику.
А Кешка остановился у двери обыкновенной покосившейся деревянной избы, из которой доносился запах жареного картофеля. Кешка любил картофель, он втянул носом воздух, глотнул слюну и постучал в дверь. Вышедшая старушка, увидев попрошайку, сухой рукой подала ему краюшку хлеба. Кешка в знак благодарности предложил ей пару розовых афишек, но она не взяла и, махнув рукой, скрылась.
Прешиперский обратил внимание на это. Он торопливо достал карманные часы, чтобы записать, сколько минут мальчик будет разговаривать со старухой, но та быстро закрыла дверь.
3
Навстречу Кешке вышла Савкина. Она хотя и запыхалась от быстрой ходьбы, когда обгоняла Кешку, но сейчас виду не подала, шла медленно, беспечно наклонив голову набок. Не доходя шагов десяти до беспризорника, она нажала спуск, и портативный американский фотоаппарат, спрятанный под платком на груди, бесшумно сработал.
«Хотя бы вышел снимок. Дай боженька! А то меня Прешиперский и Осечкин заедят», — взмолилась Савкина. Тут же она сделала умильную физиономию и слащавым голосом обратилась к беспризорнику:
— Что ты раздаешь, милый мой малютка? — контрразведчица мысленно перекрестилась: «Дай бог, чтобы этот оказался простофилей и дал партизанскую прокламацию. Ох, дай бог, чтобы хоть на этот раз повезло».
Кешка остановился и, подавая сыщице афишку, сказал:
— Афишка про американский боевик. Прочитайте.
— Спасибо, спасибо, мой милый мальчик, — благодарила Савкина, принимая из рук Кешки розовую листовку.
4
Когда Прешиперский решил, что людей, которым беспризорник передавал афишки, замечено уже много, он направил Савкину с донесением к начальнику контрразведки Осечкину. Под подозрение попали не только «простые смертные» — дети, женщины, рабочие, солдаты, но и видные купцы, два белогвардейских офицера из конно-егерского полка и даже казачий есаул из карательного отряда атамана Калмыкова.
Штабс-капитан Осечкин, хотя и не придавал серьезного значения этой босяцкой, как он говорил, операции, но все же, чтобы «не опростоволоситься», сообщил по начальству во Владивосток о проделываемой работе, послав шифрованную телеграмму:
«Владивосток, вагон начальника контрразведывательного управления.
1296 3084 5237 6394 2584 0328 7801 4318 9318 8141 3259 1432…»
Во Владивостоке расшифровали:
«Рапорт № 101. Срочно. Весьма доверительно. Имею честь донести вашему высокоблагородию, что сего числа напали на след распространителя партизанских прокламаций, призывающих к низвержению в городе Никольск-Уссурийске местной власти адмирала Колчака, изгнанию из города войск союзников и оказанию помощи партизанам. Предположительно следы ведут к некоторым офицерам конно-егерского полка и к нескольким влиятельным особам города. С целью уточнения данных принимаю дополнительные меры. При наличии улик допросу будут подвергнуты все, не исключая замешанных в этом деле господ офицеров. Ваше высокоблагородие, надеюсь, одобрит мой образ действий. Подлинник прокламации и подробности выслал нарочным.