— Разрешите, вашбродь! — обратился полицейский Ситников.
— Давай.
— Чтобы он не убег, вашбродь, можно взять пожарный шланг да водой туда. Там, в канаве, и захлебнется. — Он еще что-то хотел сказать, но контрразведчик резко прервал его:
— Балда ты, Ситников! Преступника нужно живым поймать. Во что бы то ни стало живым! Я же только что об этом говорил! Всем ясна задача?! — почти взревел Прешиперский.
— Всем, всем, — ответили вразнобой пожарники.
— Тогда расскажите, как вы будете взламывать настил? Ну, ты расскажи, — Прешиперский ткнул пальцем в левофлангового пожарника и впился в него глазами.
— Вашбродь, ломом, да топором, да баграми с конца рвать все доски эдаким манером, — пожарник взмахнул руками налево и направо. — И баста! Что с ними возиться!
— Эх, пожарник, пожарник! — контрразведчик вздохнул. — Эдак ты, балбес, будешь возиться до второго пришествия, а мне нужно быстро! Я научу вас, как это делать. Смотрите сюда. — Он показал на настил. — Взламывать нужно только две доски посредине. Если его в этом отсеке нет, нужно оторвать еще две. И так до тех пор, пока не натолкнемся на преступника. А теперь марш по местам! — поручик чему-то ехидно улыбнулся, покручивая ус.
Два дружинника сели на повозки и быстро умчались в темноту, а остальные с рвением принялись вскрывать настил с того конца, где остался Прешиперский. Доски, крепко прибитые большими гвоздями, трудно отрывались. Как только конец первой доски приподняли, контрразведчик осветил канаву электрическим фонариком: беглеца не было видно.
3
Кешка, бросившись в канаву, думал лишь о том, чтобы как можно скорей отползти подальше от входа. Шапка его то и дело сползала на глаза, а когда он ее водворял на затылок, она смахивала с потолка иней, сыпавшийся за шиворот. В спешке мальчик ударился головой о брус, набив на лбу шишку. На стыках, там, где путь преграждала поперечная балка, он ложился на живот, пригибал голову и постепенно пробирался все дальше и дальше, удаляясь от входного отверстия. У одной из поперечных балок он прилег, чтобы перевести дух и отдышаться.
Лежа на животе, Кешка мало-помалу пришел в себя. Осматриваться было бесполезно: под досками царил мрак. Он пошарил руками: канава выложена по бокам бутовым камнем, стенки и потолок покрыты инеем, дно — замерзшими сточными водами.
«Не вылезу. Пусть караулит хоть до самого утра, если ему нужно. Надоест и уйдет. — Но тут же приходили в голову и другие мысли, беспокоившие его. — А если полицейский не уйдет, пока я не вылезу? Ну и пусть ждет у этого конца сколько угодно, а я вылезу в другой стороне и дам деру. Вот и останется с носом полицейская крыса. Хоть бы Ванька с Корешком подоспели, тогда можно в щель передать им листовки. Эх, зря я оставил для Корешка две прокламации. — Кешка отыскал за пазухой листовки, запрятал их в щель канавы, стянул потуже ремешок на штанах и вздохнул. — Не нужно было оставлять. А вдруг сыщик полезет за мной и подберет их? И все это из-за сопливого Корешка — хныкать начал. А теперь могут в тюрьму посадить. Если уж посадят, так пусть вместе с матросом Налетовым в одну камеру. Он храбрый, не даст бить и научит, как врать полицейскому, когда будет спрашивать».
Тревога беспризорника усилилась больше, когда он почувствовал, что начинает мерзнуть. Чтобы согреться, Кешка все время менял положение: ложился то на левый бок, то на правый, то на живот, то переворачивался на спину и смотрел в «потолок», в котором кое-где сверху через продольные скважины прорывались узкие полосы лунного света. Мальчик глядел в щель снизу и видел холодный диск месяца, медленно плывущий среди звезд по необъятному небу, словно медуза в море. Полоса света переместилась на его усталое лицо, и Кешке вдруг стало страшно от мысли, что лунный свет может выдать его. Быстро перевернувшись опять на живот, он пополз дальше.
Еще находясь недалеко от входного отверстия, Кешка слышал, как поручик Прешиперский послал полицейского за пожарной командой, и понял, что затевается что-то серьезное. Это побудило его скорее продвигаться вперед. Он опять усиленно заработал локтями и коленями. Сколько времени он полз, в каком месте находился — Кешка не знал и мог только предполагать, что базарную площадь еще не минул.
После утомительного передвижения Кешка прилег немного отдохнуть, и вдруг до него донесся грохот телег и топот конских копыт. Мальчик догадался, что это приехали дружинники, вызванные полицейским. Когда до его слуха донесся говор и стук сапог, подбитых ракушками, он чуть было не чихнул, но снял шапку и закрыл ею рот. Вскоре он услышал, как кто-то стал взламывать доски в той стороне, где он забрался в канаву, и там же заметался красноватый свет электрического фонаря. Это придало Кешке сил, и он снова проворно заработал локтями.