Как только эта мысль приходит мне в голову, я чувствую, как сильные руки обнимают меня, даря тепло.
Эрик притягивает меня в свою безопасность, к твердым стенам своей груди и не дает мне развалиться. Быстрое биение его сердца напоминает мне о защите, которую он мне предлагает. Прямо сейчас я, возможно, и не бегу, спасая свою жизнь, но тепло его объятий защищает меня от гаммы эмоций, нападающих на меня.
— Саммер, — шепчет он мне на ухо.
— Пожалуйста, мы можем уйти? Мы можем пойти домой?
— Конечно. Пойдем домой.
Глава 27
Эрик
Я обнимаю Саммер и смотрю, как она ломается. Я не могу вспомнить, когда в последний раз я чувствовал, как такой гнев струится по моим венам.
Мне не нужно гадать, что ее отец, должно быть, обвинил ее в смерти сестры. Это единственное, что могло ее так сломить.
Что бы он ни сказал, маска, которую она носила до этого, треснула, и те немногие силы, которые заставляли ее держаться, угасли.
Она не была с ним даже десять минут, но он сумел уничтожить ту борьбу, которую я увидел в ней, когда мы впервые встретились. Ее больше нет.
Что я хочу сделать, так это зайти в дом ее отца и высказать ему все, что я думаю. Я не делаю этого только потому, что она нуждается во мне прямо сейчас.
Итак, я помогаю ей сесть обратно в машину и сажусь за руль.
Она плачет всю дорогу домой и не останавливается, когда мы заходим в дом. Я отвожу ее в свою комнату, и там она поддается своему горю.
Я вижу, как ее тело содрогается от рыданий, когда она кричит от души, и я вижу, что ее охватило настоящее горе от потери сестры. Не только от встречи с отцом она так поступила.
То, что я вижу здесь, это все в одном месте, и я не знаю, что сделать, чтобы помочь ей. Единственное, о чем я могу думать, это сесть рядом с ней.
Когда она тянется к моей руке, я держу ее и смотрю, как она плачет, пока не заснет.
Только когда ее руки ослабевают, я выхожу из комнаты и спускаюсь вниз, где меня с тревогой ждет Лисса.
— Что случилось? — спрашивает она.
— Она только что видела своего отца.
— Боже. — Лисса понимающе смотрит на меня. — Я присмотрю за ней, если тебе придется идти на работу.
Работа.
Я собирался пойти в Markov Tech, но думаю, мне лучше остаться здесь. Я могу работать из дома остаток дня.
— Я останусь здесь, но буду в своем кабинете. Может, просто послушаю, вдруг ей что-то понадобится.
— Конечно, — кивает она.
Я иду в свой офис, имея в голове план, но мне нужно сделать еще одно дело, прежде чем я займусь чем-то еще.
Мне нужно поговорить с Джоном.
Ему повезло, что он старый и больной, иначе я бы вернулся к нему домой и выбил ему зубы в глотку.
Я достаю телефон и вижу два пропущенных звонка от него. Хорошо. Пусть, блядь, ждет и варится.
Теперь ему придется иметь дело со мной.
Я перезваниваю ему, и он отвечает с первого гудка.
— Эрик, я пытался тебе дозвониться.
— Ты, ёбаный ублюдок, что ты ей наговорил? — возражаю я.
— Мне нужно с ней поговорить.
— Ты, черт возьми, ответь мне, — требую я.
— Эрик, мы спорили. Есть определенные вещи, которые ты не понимаешь в моей дочери.
— Ты обвинял ее в смерти Скарлетт, не так ли?
— Если бы ты просто выслушал меня…
— Нет, мне не нужно тебя слушать, и мне не нужно ничего понимать о твоей дочери. Если бы я был тобой, я бы радовался, что моя дочь выжила, я бы не заставлял ее чувствовать себя дерьмом из-за того, что она выжила. Какого черта ты смеешь винить ее в смерти сестры? Как ты смеешь? Если ты считаешь это нормальным, ты жалкое подобие отца, и тебе не следует с ней разговаривать.
— Пожалуйста, позволь мне поговорить с ней.
— Нет, ты упустил свой шанс.
— Но…
Я вешаю трубку. Я больше ничего не хочу слышать. Я прав, и мне все равно, что он думает.
Я иду в свой кабинет и работаю над идеями для трекера, но я думаю о ней.
Вчера вечером, сидя в ее комнате, я думал о том, чтобы ассимилировать устройство и отслеживать его в реальном времени. Это единственное, что я могу придумать, что имеет смысл. Поэтому вместо того, чтобы программировать трекер с кодом для отслеживания, я бы делал все вживую. Ассимиляция работает идеально, поэтому я по сути делаю копию устройства Роберта, но все мои усилия отслеживать эту чертову штуку, пока я ее использую, бесплодны. Проходят часы, и я ничего не придумываю.