С а м о й л о. Главный удар наших армий сосредоточивается в северном направлении. Против армии генерала Гайды. Нам необходимо выровнять фронт. Для этого Южной группе надо укрепиться на занятых рубежах.
И с к р о в. Непредвиденное изменение обстановки? Белые остановили продвижение Южной группы? Почему ничего не знаю?
Т у х а ч е в с к и й. Никаких перемен в худшую сторону не произошло, Дмитрий Иванович. Южная группа продолжает наступление.
И с к р о в. Ну и слава богу! Наступайте! Не давайте им опомниться! Прекрасно!
Т у х а ч е в с к и й. Нам приказано приостановить наступление на западную армию белых.
И с к р о в. С какой стати? Кто же приостанавливает наступление, не будучи вынужденным к этому неприятелем? Это — азбука!
Т у х а ч е в с к и й. Совершенно верно.
С а м о й л о. Надеюсь, вы не станете на путь саботажа, товарищ Искров.
И с к р о в. Никак нет, товарищ командующий фронтом. Не стану. Но и слепым исполнителем вашей воли не буду. Каждый солдат должен понимать свой маневр. Это еще Суворов говорил. Если вы меня убедите в необходимости…
С а м о й л о. Это прямое неповиновение. Я вынужден буду отстранить вас от должности и взять под арест. Вас и вас.
Т у х а ч е в с к и й. Без санкции Реввоенсовета республики вы не посмеете. Я телеграфировал Ленину…
Входит М е р з л я к о в.
М е р з л я к о в. Телеграмма!
С а м о й л о (читает). «Отменяю свою директиву. Южной группе продолжать преследовать противника. Главком Вацетис».
Т у х а ч е в с к и й. Так вы выполняли директиву?
С а м о й л о (разводит руками). Ничего не мог поделать.
И с к р о в. Спаси нас бог от таких директив. (Шутливо осеняет себя крестным знамением.) Даже в жар бросило. Но нам тоже надлежит иметь свои головы на плечах, иначе глупость восторжествует. И тогда не докопаешься до истины.
Т у х а ч е в с к и й. А истина у нас одна, Дмитрий Иванович, — революция! За нее надо драться не только с белыми!
З а н а в е с.
ПРОЛОГ ВТОРОЙ
В красном полумраке виден ю н о ш а, сидящий у рояля. Звучит фортепианная музыка.
Ю н о ш а (перестав играть). Отец! Стань моим судьей, отец. Забудь, что я твой сын и создаю симфонию о своем деде…
Г о л о с о т ц а. О ратных подвигах отцов и дедов не забывают. Память о них должна быть выше родственных чувств.
Ю н о ш а. Спасибо, отец. Ты подсказал мне отличную мысль. Я скажу об этом музыкой.
Г о л о с о т ц а. Расспроси знакомых, друзей. Нашего деда многие знали. И в Военно-инженерной академии имени Фрунзе, и в Академии Генерального штаба. Генерал, профессор, доктор военных наук, ученый с мировым именем, поэт-фортификатор, он слыл человеком смелым и дерзким. Дерзание было его стихией, второй натурой. Поэтому он так много успел в военной науке, поэтому у него так много было учеников и последователей.
Ю н о ш а. Вчера я разговаривал с генералом в отставке Ярцевым.
Красный луч освещает фигуру и лицо Я р ц е в а.
Я р ц е в. Я помню, Дмитрий Иванович Искров любил говорить: «Все смертно в этом мире — бессмертен лишь человек! Но самая короткая жизнь — у крепостей. Не успев воздвигнуть, их тут же разрушают. Лишь одна крепость — несокрушима. Называется она — большевизм». В 1940 году я (это была большая честь для меня!) вручал генералу Искрову партийный билет. Дмитрий Иванович очень волновался. «В Красной Армии я — генерал, — сказал он. — В армии коммунистов — новобранец. Почитаю это за более высокую для себя честь и в бою не подведу». (Пауза.) …Коммунист Искров не подвел в бою. Даже в фашистском плену он оставался солдатом…
Юноша играет. Мощные аккорды заглушают слова Ярцева.
ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ
Гродно. Номер в гостинице. Диван завален игрушками. И с к р о в, склонив седую голову, пишет письмо домой.
И с к р о в. «Дорогие Надя и Лиля! Пишу Вам из Гродно. Приехал я сюда три дня назад и остановился в военной гостинице. Следующее письмо напишу из Бреста. Чтобы не разглашать военной тайны, решил писать поменьше. Домой скоро не ждите. Мне приказано проинспектировать все укрепрайоны нашей западной границы, побывать на участках инженерных работ. В две-три недели этого не сделаешь. Для этого нужны месяцы. В Друскениках накупил целый воз игрушек…»