– Сюда, – Алексей свернул с тропинки в самую чащу, Баргоокса пыхтела позади.
Потревоженные птицы кричали, высокая трава спутывала ноги, хвойные и лиственные ветки хлестали по лицу, лёгкие ходили ходуном, Алексей задыхался.
Слева показался узкий овражек, не думая кинулся туда, они кубарем скатились вниз.
– Пригнись, – Алексей Баргооксу придавил к земле.
Вверху и слева пронёсся топот, затем всё стихло, даже птицы перестали кричать.
Алексей лежал на Баргооксе, ощущал тепло её тела, сладковатый пьянящий запах, приятное чувство шевельнулось в низу живота, но Баргоокса, словно прочитала мысли, резким движением спихнула его с себя.
– Это бесполезно, глазроон разрушен, а без него я, как без рук, нас всё равно найдут. На этой планете негде скрыться. Лаборатория недоступна. Бежать нет смысла.
– Смысл есть всегда и выход тоже, – Алексей отдышался и в первый раз за много-много лет почувствовал себя живым.
– Бесполезно, – Баргоокса махнула рукой и поднялась.
– Тише ты! – Алексей пригнул её к земле и вновь вдохнул сладкий аромат женского тела. – Сдаться всегда успеем. Давай переждём.
Они устроились в овраге.
– Всё-таки не понимаю! – после раздумья прошептал Алексей. – Вы бессмертны! Бессмертны, как боги!!! – У вас такие возможности, зачем ограничивать себя, налагать какие-то запреты, обязанности? Неужели даже бессмертным и неуязвимым нельзя просто жить, не оглядываясь на других?
– Наше бессмертие не награда, мы сами завоевали его: сотни лет упорных исследований, две гражданские войны. Да, были те, которые не хотели становиться бессмертным, называли это противоестественным, но остались лишь мы, неумирающие. Весь мир, который ты называешь раем, создали мы, каждая травинка, каждое животное в этом лесу существует по нашей воле. Наше учение о вечной жизни распространяется по всей вселенной. Ты говоришь, что мы как боги, но ты ошибаешься, мы и есть самые настоящие боги. Других нет.
– Так значит, наши религии, вера в вечную жизнь, молитвы, это всё ваше учение?
– Конечно, мы нашли все планеты с разумной жизнью и через более развитых людей, пророков, направляем человечество. Иногда мы посылаем особого учителя, мессию, чтобы он указал цивилизации нужное направление. Раньше, как исключительный случай, мы даже забирали некоторых жителей к себе, награждали их бессмертием. Но теперь отказались от этой практики, слишком много перемен, а перемены это нарушение закона.
– Зачем же ты притащила меня? Выходит, тебе самой этот закон не очень-то нравится? – Алексей следил, как Баргоокса внимательно изучает опавшую листву.
– Мы лишены эмоций, чувства радости или грусти, это пережитки прошлого, но я думаю, бессмертие это неправильно… я уверена в этом.
– Почему же? – Алесей поглядел в голубое небо и глубоко вдохнул. – Жить вечно и не бояться смерти это замечательно!
– Поверь, замечательного в этом мало, возможно первую тысячу лет да, а потом… всё одно и тоже. Ты знаешь, что будет завтра, послезавтра, через сто лет, тебя больше ничего не пугает, ты перестаёшь радоваться, удивляться и как-то постепенно твоя жизнь останавливается, – Баргоокса нахмурилась.
– Мне кажется, ты всё-таки не лишена чувств, просто ты так долго их прячешь, что они уснули, – Алексей придвинулся ближе.
– Возможно, ты и прав… я странная. У меня ещё сохранились смутные воспоминания о жизни до бессмертия. Иногда я даже вижу сны, представляешь?
– Вполне… – теплый ветерок приятно обдувал лицо, над головой шумели кроны деревьев, солнечный свет струился сквозь густую сочную зелень, на Алексея накатила волна блаженства.
– Ты прав, бессмертие великое открытие. Оно открывает громадные возможности, но один, единственный минус перечёркивает все достоинства вечной жизни… – Баргоокса задумалась.
– Какой минус?
– Бессмертие это навсегда… бессмертным не дано понять, что же дальше, что бывает после жизни? Каждое существо во вселенной, каждое животное в этом лесу способно узнать великую тайну смерти. А мы лишили себя этого права. Вынуждена признать, что наша наука потерпела неудачу. Мы стремились победить смерть, и мы её победили. Но оказалось, что жизнь и смерть не разделимы, смерть вращает колесо жизни и без неё жизнь останавливается. Мы оказались в тупике, я в тупике, больше некуда развиваться, всё дальнейшее развитие лишь повторение старого. Но ты поможешь мне вырваться из капкана, мог бы помочь.
– Но почему именно я?!
– Ну, во-первых, у тебя в крови есть нужный белок, а во-вторых… – Баргоокса пристально поглядела на Алексея, – во-вторых, неважно.
– Не понимаю!
– Тут как раз всё просто, – Баргоокса вздохнула, – наша физиология похожа, и у тебя и у меня имеются гены старения, только у тебя они активны, а у меня нет. Однако если я извлеку из твоей крови нужный белок, тогда, возможно, мне удастся активировать свой ген старения.
– Я не понимаю, зачем тебе это, ты хочешь умереть?!! – Алексей вскочил и обвёл руками лес. – Хочешь отказаться от всей этой красоты?
– Я хочу узнать, что там, по другую сторону...
– А другие, ну те, которые с тобой, они не согласны?
– Нет, это перемены, перемены: нарушение закона.
– Да-да, это я уже слышал. Так значит, ты добилась своего? Получила кровь, теперь можешь извлечь этот, как его, белок, и в путь.
– Нет, – Баргоокса покачала головой, – нас скоро обнаружат, лаборатория заблокирована… Я вновь потерпела неудачу.
– Ты слишком рано сдаёшься, – Алексей упёр руки в бока. – Я, сдаваться, не намерен, и меня совсем не радует перспектива быть, как это ты говоришь…
– Утилизированным.
– Да уж, утилизированным, что это за термин такой? Я вам не мусор какой-то. Пусть я не идеальный, возможно, даже никчёмный, но я человек и не позволю с собой так обращаться!
– Это неважно, конечно, в лесу нас будут искать чуть дольше, но от всевидящего Зарууна не скрыться.
– Кто это?
– Искусственный интеллект, он полностью управляет планетой.
– Я думал, вы ею управляете.
– Мы создаём законы, устанавливаем правила, а Заруун следит за их исполнением. Синхронизирует устройства, обеспечивает слаженность всей инфраструктуры. Благодаря искусственному интеллекту мы свободны от повседневных забот. Важно чтобы не было перемен, потому что перемены это…
– Нарушение закона, я помню. И что будет, когда нас найдут? – Алексей напрягся.
– Тебя, как опасного пришельца утилизируют, а меня подвергнут реабилитации. Говоря твоим языком, мне сотрут память и дадут новые знания.
– Это возможно?
– Почти, полностью память стереть не удаётся, существует что-то не подвластное физическим законам. Однако реабилитация помогает изменить личность.
– Так может ты уговоришь там, своих, чтобы мне, ну это… тоже стёрли память и всё-такое?
– Это невозможно.
– Да почему?!
– Ты это перемены, перемены это нарушение закона, – Баргоокса повела плечами.
– Вот заладила, – Алексей по дну оврага заходил взад-вперёд. – Ну, не бывает так, что ничего нельзя сделать, всегда есть выход.
– Конечно, выход есть, мы можем сдаться.
– Сдаться это не выход, – Алексей провёл большим пальцем по шее, – я имею ввиду как-то выкрутиться, чтобы все остались довольны. Ты получишь волшебный белок, я вернусь домой.
– Невозможно. Можешь пока гулять под соснами, греться на солнышке… счастливчик, – Баргоокса вздохнула.
– Ну, уж нет! Так не бывает! – Алексей, забыв об осторожности, повысил голос. – Нет безвыходных ситуаций! Вы ведь здесь тысячи лет так?
– Гораздо дольше.
– Значит, остались какие-то прежние здания, ходы, ну хоть что-нибудь от старого мира?
– Всё давно разрушилось, уничтожено, или переделано, хотя… – Баргоокса задумалась.
– Что хотя? – Алексей затаил дыхание.
– Старая канализация, та, что существовала до появления глазроонов, она, вероятно, проходит под всеми зданиями.